женщины и возникли определенные подозрения. А потом он как-то подвез ее от студии на своей машине к приятельнице. Этим их контакты и ограничивались. Как вдруг однажды в два часа ночи в дверь Людмилы кто-то позвонил. На пороге стоял Демьяненко. Он сказал: «Людмила Акимовна, я к вам пришел навеки поселиться». С этого момента они стали жить втроем.
В 80-е годы Демьяненко записал на свой счет еще несколько десятков ролей, но все они были эпизодические и мало кому запомнились. А в следующее десятилетие, когда советский кинематограф почил в бозе вместе со страной, работы у Демьяненко и вовсе почти не стало. Не лучшим образом обстояло дело и в Театре комедии, где он был занят всего в одном спектакле. Единственным местом, где Демьяненко что-то мог заработать, было Ленинградское телевидение.
Газеты вспомнили про Демьяненко в мае 1997 года, когда ему исполнилось 60 лет. А спустя два года пресса вспомнила об актере уже по другому поводу – печальному.
Проблемы с сердцем начались у Демьяненко за несколько лет до смерти. Но к врачам актер ходить не любил, а если у него появлялись боли, обходился дежурной фразой: «Что-то давит». И все. Но летом 99-го жена Демьяненко настояла на том, чтобы он сделал кардиограмму в актерской поликлинике «Ленфильма». Актер согласился. Когда Демьяненко поставили диагноз «больное сердце» и предложили сделать шунтирование, он испугался. Он не мог себе представить, как ему будут распиливать грудную клетку электропилой. Родные от него эту деталь скрывали, но он сам узнал от друзей, которые уже через это прошли. Возможно, им пришлось бы еще долго его уговаривать, но случился инфаркт…
Как назло, в это время вся кардиохирургия города на два месяца ушла в отпуск. Оставалось ждать. Была договоренность, что, как только кардиохирургия выйдет из отпуска, Демьяненко сделают операцию. Врачи начали работать 23 августа, но за день до этого у актера случился очередной инфаркт (третий по счету за короткое время), и уже ничего нельзя было сделать. Как показало вскрытие, к шестидесяти двум годам у Демьяненко практически не осталось живого места на сердце. Такое саморазрушение – удел людей, переживающих все внутри себя.
В последнюю неделю Демьяненко часто звонил отцу в Свердловск. Говорил все больше на отвлеченные темы: вспоминал детство, юность. Отцу тогда показалось, что сын предвидит свой конец. В его словах чувствовалась ностальгия по Свердловску, по детским и юношеским годам, проведенным здесь. «Очень скучаю по тебе, по городу…» – это последнее, что произнес Демьяненко по телефону накануне смерти.
Когда актера хоронили на Серафимовском кладбище, режиссер Виктор Сергеев сказал печальную фразу: «Со смертью Саши мы потеряли едва ли не последнюю легенду отечественного кино». Да, звезды уходят, но память о них остается. Пока она жива, значит, живы и те, о ком мы помним.
24 августа – Елена МАЙОРОВА
В свое время о трагедии, случившейся с этой актрисой, писали все российские печатные издания. О ней написана книга, снято несколько документальных фильмов. Однако нигде так и не была объяснена подлинная причина этой трагедии. Тайну ее актриса унесла с собой.
Елена Майорова родилась за тысячи километров от Москвы – в городе Южно-Сахалинске. Театром заболела еще в школе, когда в третьем классе стала посещать театральную студию при городском Дворце пионеров. Очевидцы утверждают, что уже тогда у нее появилась маниакальная мечта – переехать в Москву и стать знаменитой. Собственно, в такой мечте не было ничего необычного – подобные грезы одолевали миллионы советских мальчишек и девчонок, живших в провинции. Другое дело, что большинству из них эта мечта оказалась не под силу. А вот Майорова своего добилась. Несмотря на то, что на пути к этому ей пришлось преодолеть немыслимые преграды и трудности.
Сразу после окончания школы Майорова приехала покорять Москву, но с первого захода ее ждала неудача – ни в одно театральное училище ее не приняли. Тогда Елена подала документы в строительное ПТУ № 67. Но с мечтой о театре она не рассталась. Через год вновь сделала попытку поступить в ГИТИС и на этот раз победила – ее приняли. Но родное ПТУ не хотело отпускать свою ученицу, требуя положенной трехлетней отработки. Чтобы решить эту проблему, Елене пришлось обращаться за помощью к своему педагогу Олегу Табакову. Тот пошел навстречу девушке и согласился выплатить штраф в 112 рублей, после чего Майорову благополучно отпустили из ПТУ. Как признается позже Олег Павлович: «Роман у меня был с другой студенткой, Мариной Зудиной, а по-человечески я любил двух других своих студенток – Елену Майорову и Ларису Кузнецову».
Прирожденная отличница, Елена Майорова и в институте не подкачала: все четыре года учебы в ГИТИСе она была лучшей. Однако тогда же обнаружилось и другое. На их курсе работал штатный психолог, который в порядке эксперимента пытался подверстать к делу театрального образования научную психологическую базу – тестировал студентов. Майорова и здесь была впереди. Но два ее показателя совпали с показателями ее однокурсника Игоря Нефедова: чувство вины и радикализм. Причем эти показатели превышали «санитарную норму», то есть наводили на тревожные мысли. Но тогда об этом никто не задумывался. Может быть, зря. Поскольку в 93-м Игорь Нефедов покончил с собой. А спустя три с половиной года ушла из жизни и Майорова.
После окончания ГИТИСа творческая карьера Майоровой складывалась вполне благополучно. Еще студенткой она начала сниматься в кино и, хотя в подавляющем числе фильмов играла роли малоинтересные, зрителю сумела запомниться и приобрела вполне ощутимую популярность. А вот в театре ее дела обстояли куда лучше. В начале 80-х она поступила во МХАТ к Олегу Ефремову и там переиграла массу прекрасных ролей: от Анны Федоровны в «Варварах» и Элмиры в «Тартюфе» до Лизы в «Горе от ума» и Нины Заречной в «Чайке». Ефремов ее буквально боготворил и считал одной из лучших своих актрис. А потом и вовсе влюбился в нее. Но когда в 1986 году Ефремов сделал ей официальное предложение руки и сердца, Елена ему отказала. Великий режиссер был потрясен этим отказом. Говорят, поначалу он возненавидел Елену и вымещал свой гнев на репетициях – гонял ее как сидорову козу. Потом постепенно остыл. Однако боль в сердце у него осталась. И когда Елена погибла, даже не пошел на похороны. А спустя два года и сам ушел из жизни. Говорят, он перед смертью признавался, что бессонными ночами его навещают призраки мхатовских мертвецов. И чаще других приходит Майорова.
Прежде чем найти свою главную любовь, Майоровой пришлось изрядно помучиться. Ее первый брак оказался неудачным и скоротечным. Она вышла замуж в конце 70-х во многом для того, чтобы получить московскую прописку. Жили молодые в полуподвальной комнатушке в общежитии Художественного театра, и из мебели у них были лишь широченная кровать и тумбочка. Не вынеся тягот семейной жизни, муж вскоре вернулся к родителям. А Елена закрутила роман с известным актером МХАТа. Но тот был женат и уходить от своей супруги явно не собирался. Когда Майорова это окончательно поняла, она указала любовнику на дверь. Хотя сильно его любила. Ее сосед по квартире потом будет вспоминать, что первое время после расставания со своим возлюбленным Майорова каталась по полу и заклинала: «Отпусти меня, отпусти!» Так она освобождалась от своей дикой любви.
Наконец в 1984 году Майорова встретила своего последнего мужа. Причем без мистики не обошлось. Она сидела с подругой в ее комнате в театральном общежитии и изливала душу. И на ее словах: «Мне кажется, что мой главный человек где-то рядом. Вот сейчас дверь распахнется, и он войдет», – дверь действительно открылась и вошел художник Сергей Шерстюк. Они влюбились друг в друга с первого взгляда. В сентябре 86-го Сергей сделал Елене предложение, а в январе следующего года они поженились.
Между тем начало 90-х складывалось для Майоровой вполне благополучно. В МХАТе имени Чехова она продолжала играть роли одна лучше другой, ей стали предлагать роли в кино. Она снималась у Владимира Хотиненко, Александра Митты, Александра Орлова. Короче, внешне ее жизнь казалась благополучной. Но это было только внешне. Внутри же у Майоровой что-то надломилось. Как она сама призналась в одном из тогдашних интервью: «От детских мечтаний ничего не осталось. Порой бывает до такой степени „весело“, что даже скучно».
Говорят, надлом в душе у Майоровой произошел в 94-м, когда из жизни ушел ее тесть – генерал-майор ПВО Александр Сергеевич Шерстюк. Он любил свою невестку как дочь, и она отвечала ему тем же. Тесть был настоящим хозяином в доме, главой клана, его цементом. И когда его внезапно не стало (он умер от инфаркта), все в их доме превратилось в обыденность. С этого момента Майорова начала пить. Именно потому, что ушел тесть, именно потому, что стало скучно. Говорят, что это пристрастие у Елены было наследственным – от отца. Но в том-то и дело, что до 94-го эта страсть в ней едва тлела, а с этого года стала разгораться, как степной пожар.
