пребывания в стенах психушки. В родном театре, где он репетировал роль Гамлета, рассчитывали, что за неделю он поправится и вновь приступит к репетициям. Ошиблись. Высоцкий не объявился ни 21 -го, ни 22-го, ни 23-го – в день, когда весь актерский состав «Гамлета» предстал пред грозные очи Любимова. В итоге роль Гамлета режиссер попросил прочитать Леонида Филатова. А еще через сутки всерьез обратился к Золотухину с просьбой взять эту роль себе. Тот согласился, хотя прекрасно понимал, как воспримет его поступок Высоцкий. Ведь до недавнего времени они считались друзья не разлей вода. Что-то будет теперь?
Поскольку Высоцкий так и не объявился в родном театре до конца месяца, руководство Таганки было вынуждено принять соответствующие меры против прогульщика. 31 января состоялось заседание месткома театра, а также партбюро и бюро комсомола (и это при том, что Высоцкий ни в одной из двух последних организациях не состоял). Как пишет в своем дневнике В. Золотухин: «Я опоздал. Полагал, что, как всегда, заседание состоится в 15, а оно было назначено на 14 часов. Пришел к голосованию. Об увольнении речи, кажется, не было вовсе. Значит, оставили в самый последний- последний раз, с самыми-самыми строгими предупреждениями. Володя сидел в кабинете шефа, воспаленный, немного сумасшедший – остаток вынесенного впечатления из буйного отделения, куда его друзья устроили на трое суток. Володя сказал: «Если будет второй исполнитель (речь идет о роли Гамлета. –
– Если ты будешь репетировать, никто другой не сунется и репетировать не будет. Но для этого ты должен быть в полном здравии и репетировать изо дня в день.
– Марина улетела и, кажется, навсегда. Хотя посмотрим, разберемся…»
В понедельник, 1 февраля, Владимир Высоцкий был допущен до репетиций в «Гамлете». Было видно, что состоявшееся накануне собрание повлияло на него благотворно – он был собран, целеустремлен. Все замечания Любимова выслушивал спокойно, с пониманием того, что тот хочет ему только добра.
Вечером 4 февраля в Театре на Таганке играли спектакль «Час пик». После его окончания Владимир Высоцкий в компании Валерия Золотухина и режиссера Геннадия Полоки отправился домой к постановщику спектакля и исполнителю главной роли Вениамину Смехову. Жена хозяина квартиры Алла накрыла хороший стол, где была и водочка, и соответствующая закуска. Высоцкий спел несколько песен, после чего друзья принялись жарко дискутировать. Все разговоры велись вокруг одного: как помочь Высоцкому выстоять перед диктатом Любимова. Здесь же Владимир рассказал любопытный эпизод, случившийся с ним пару дней назад. Он по какому-то делу позвонил домой Любимову, но трубку подняла его жена Людмила Целиковская. Узнав, кто звонит, она как с цепи сорвалась:
– Я презираю тебя, этот театр проклятый, Петровича, что они тебя взяли обратно, – кричала она в трубку. – Я презираю себя за то, что была на вашей этой собачьей свадьбе… Тебе тридцать с лишним, ты взрослый мужик! Зачем тебе эти свадьбы?! Ты бросил детей… Как мы тебя любили, так мы тебя теперь ненавидим. Ты стал плохо играть, плохо репетировать.
Высоцкий пытался было защищаться, начал говорить, что сознает свою вину, что искупит, но Целиковская была непреклонна:
– Что ты искупишь? Ты же стал бездарен, как пробка!.. – и бросила трубку.
Пересказывая друзьям этот разговор, Высоцкий смеялся, хотя было видно, что в тот день, когда он его услышал, ему было отнюдь не до шуток. Вообще его тогдашнее душевное состояние было далеко от идеального. С Любимовым отношения накалились, жена укатила в Париж, пообещав, что больше ноги ее здесь никогда не будет, многие друзья отвернулись. А тут еще слежка КГБ. Про последнюю он узнал совершенно случайно. Якобы некая женщина, почитательница его таланта, служившая на Лубянке, рассказала ему, что видела бумаги, в которых некий стукач давал отчет о своих разговорах с Высоцким.
Тусовка у Смехова случилась в четверг, а на выходные Высоцкий, Золотухин, Смехов и еще несколько таганковцев собирались слетать в Куйбышев – «полевачить» на концертах. Однако затея не состоялась, поскольку руководство театра внезапно выступило против этой гастроли. Причем причина запрета неизвестна: то ли руководство испугалось, что Высоцкий, оказавшись в теплой компании, в очередной раз сорвется, то ли в ситуацию вмешались иные причины.
Мой отец в начале 70-х работал в 8-м таксомоторном парке и частенько рассказывал всякие истории про знаменитых людей, услышанные им от таксистов. Те порой хвалились: мол, сегодня подвозил того-то, а он пьяный в стельку, или, наоборот, – трезвый и анекдотами сыплет без умолку. Однажды отец рассказал, как кто-то из его приятелей подвозил подвыпившего Высоцкого, которого в такси усаживал Золотухин. За давностью лет у меня вылетело из головы, когда конкретно это случилось, но позднее я открыл дневник Золотухина и нашел эту дату – 12 февраля 1971 года. Актер в тот день написал: «Володя пьяный. Усадил его в такси и просил уехать домой. Принять душ, выспаться, прийти в себя. Что с ним происходит?! Это плохо кончится. Славина советует мне учить Гамлета… Но я не могу переступить.
Звонил Гаранину.
– Как я радовался нашей дружбе, Валера. Что происходит? Как это грустно все.
Долго говорил о Володе, что он испортился по-человечески, что Володя не тот стал, он забыл друзей, у него новый круг знакомств, это не тот круг и т. д. Чувствовалось, что и обо мне он так же думает, и он прав…»
В середине февраля Высоцкий на два дня улетел во Владивосток. Вышло это случайно. В те дни в Москве проездом находилась делегация китобоев от газеты «Советская Россия», которые решили пригласить к себе в гости Высоцкого. Шансов на то, что он согласится поехать в такую даль, было мало, но они решили рискнуть. И – о, чудо! – Высоцкий практически с ходу согласился. Глянул в свою записную книжку, обнаружил, что впереди у него есть два свободных от спектаклей дня, и дал добро на эту поездку. Выступал Высоцкий в ресторане «Амурский залив», который китобои специально арендовали под концерты. Народу туда набилось, что сельдей в бочку. Пробыл Высоцкий в гостях два дня и, заработав хорошие деньги, улетел обратно в Москву. Китобои пытались его уговарить остаться еще на пару-тройку дней, но Высоцкий был неумолим: «Да меня за прогулы из театра турнут!»
Тем временем продолжаются репетиции «Гамлета». Высоцкий репетирует с удвоенной энергией. По словам В. Золотухина, 26 февраля была «гениальная репетиция». Однако сам он избегает показываться на этих репетициях, поскольку тоже не оставил мысль сыграть Гамлета. Высоцкий, который очень хочет, чтобы его друг увидел, как он вкалывает, сильно обижается на него за эти неприходы. «Ты почему не придешь, не посмотришь? – спрашивает он Золотухина. – Даже Марина позвонила и сказала, чтобы я сыграл Гамлета. А ты игнорируешь…»
Вечером того же дня Высоцкий играл в «Жизни Галилея».
1 марта Высоцкий слетал в Киев, где дал концерт в ВПКИ. Вернувшись в Москву, в очередной раз угодил в больницу. На этот раз не из-за срыва – его замучила застарелая язва. И кинорежиссер Александр Митта уговорил Высоцкого лечь в ведомственный эмвэдэшный госпиталь к своему двоюродному брату – врачу Герману Баснеру, чтобы пройти курс лечения по какой-то новой методике. Вспоминает Г. Баснер: «Жена моего двоюродного брата Алика Митты Лиля привезла меня к Володиной матери Нине Максимовне. Она вся в слезах. Я взглянул на Володю, говорю: „Срочно в больницу!“ Он – ни в какую. Тогда я заявляю: „Если завтра твоя мама позвонит мне в 10 часов и ты приедешь в больницу, я выполню твои условия. Если нет – значит, нет. Мне некогда здесь разговоры разговаривать“. Оделся и уехал.
Тогда еще разговора о язве не было, хотя я отметил, что он бледен.
В десять утра (на календаре было 7 марта. –
Я сказал, что сейчас все организую и перезвоню. Пошел к начальнику госпиталя МВД, где я тогда работал:
– Надо положить к нам Высоцкого.
– Да ты что! Представляешь, что будет?!
– Ну конечно! Я у вас был, пленочки-то его у вас крутятся, а как помочь человеку, так – нет! Звоните
