Поход Любимова «наверх» завершился печально – там ему сообщили, что спектакль в том виде, в каком он есть, к выпуску допущен быть не может и отправлен для дальнейшего цензуирования выше – в Минкульт Союза. Об этом вердикте Любимов сообщил труппе утром в день Рождества Христова (7 января), когда актеры собрались для продолжения читки «Мастера и Маргариты».
8 января Высоцкий играет в «Добром человеке из Сезуана», 9-го – снова снимается у Хейфица, 10-го – играет в «Павших и живых» и «Антимирах», 11-го – в «Десяти днях, которые потрясли мир», 12—13-го – снимается. В те дни в «Единственной» снимались павильонные сцены в декорации «квартира Наташи». Это там герой Высоцкого – руководитель студии народного творчества Борис Ильич – поет героине Елены Прокловой песню «Очи черные»(«Во хмелю слегка…»), после чего ее соблазняет.
14 января Высоцкий снова в Москве и играет «Гамлета». 15—18-го – снимается у Хейфица. 19-го – выходит на сцену Таганки в двух представлениях: «Павшие и живые» и «Антимиры», 20-го – играет принца Датского.
21 января Высоцкий и Влади отправились на прием к новому министру культуры СССР Петру Демичеву (он сел в это кресло после того, как в конце октября прошлого года покончила с собой прежняя хозяйка Минкульта Екатерина Фурцева). Цель у них была одна: добиться от министра разрешения выпустить первый диск-гигант Высоцкого. Да, мой читатель: несмотря на фантастическую популярность песен Высоцкого в стране, на январь 75-го на его счету было только три пластинки, причем все – миньоны. Как мы помним, в апреле прошлого года Высоцкий и Влади напели на «Мелодии» два десятка песен под клятвенное обещание руководителей фирмы грамзаписи, что большая часть этих произведений войдет в диск-гигант. Но с той записи минуло уже больше полугода, а воз и ныне был там. Вот почему Высоцкий и его супруга напросились на прием к министру культуры.
Демичев принял их весьма радушно: усадил за стол и приказал своему секретарю принести для гостей чай и сушки (исконное угощение тех времен в начальственных кабинетах). Под этот чаек и полилась беседа, которая длилась около получаса. Говорили, естественно, об искусстве. Высоцкий, как бы между делом, стал сокрушаться о несчастливой судьбе спектакля Театра на Таганке «Живой»: дескать, в бытность министром культуры Екатерины Фурцевой ему никак не удавалось выйти в свет. Демичев спросил: «А кто играет Кузькина?» «Золотухин», – ответил Высоцкий. «Это хороший актер», – улыбнулся в ответ министр и пообещал лично посодействовать в выпуске спектакля на сцену (наврет: спектакль будет разрешен только в конце 80-х, когда министром будет уже другой человек). Кстати, Демичев обманет ходоков и с диском- гигантом: скажет, что пластинка обязательно выйдет, однако свет увидит только очередной миньон. Впрочем, об этом рассказ впереди.
Окрыленные обещаниями Демичева, Высоцкий и Влади со спокойной душой отправились на автомобиле в Париж. На календаре было 24 января. В дороге Высоцкий встретил свое 37 -летие. Дату для него этапную, не зря ведь в одном из своих произведений он написал о ней следующим образом:
Между тем первые дни путешествия принесли с собой сплошные разочарования. Началось все на подъезде к Бресту, где «БМВ» внезапно заглохла. С горем пополам супруги доехали-таки до города, надеясь, что тамошние мастера помогут устранить неисправность. Но там таких специалистов не оказалось. Не нашлось их и в Польше, куда звездная чета приехала 25 января. Вечером того же дня Высоцкий и Влади побывали на спектакле Анджея Вайды «Дело Дантона». После представления Вайда пригласил супругов к себе домой, где Высоцкий дал небольшой концерт (там же были Даниэль Ольбрыхский и его жена Моника). А утром следующего дня звездная чета отправилась дальше – в Западный Берлин. Именно там автомобилю Высоцкого была наконец предоставлена надлежащая помощь.
О своих впечатлениях в Западном Берлине Высоцкий в дневнике писал следующее: «Никто не бьет стекла и не ворует. Центральная улица – Курфюрстенштрассе (правильно – Курфюрстендамм. –
В Париже звездную чету ждали куда большие неприятности. Едва они достигли столицы Франции, как Марине сообщили, что ее старший сын Игорь снова угодил в наркологическую клинику. Супруги, естественно, сразу же навестили парня, но успокоения этот визит им не принес – дело у Игоря зашло слишком далеко.
Спустя несколько дней Высоцкий и Влади выбрались в ресторан «У Жана», где пел русский цыганский барон Алеша Дмитриевич. С его песнями Высоцкий познакомился благодаря Михаилу Шемякину, который подарил ему диск певца. И поначалу эти песни Высоцкому жутко не понравились, о чем он немедленно сообщил другу. Но Шемякин посоветовал ему послушать диск еще пару раз. «Тогда до тебя дойдет», – сказал Шемякин. Высоцкий совету последовал и… оказался пленен талантом цыгана.
В те же дни на студии «Шан дю Монд» Высоцкий записывает свой первый французский альбом (двойной), состоящий из 22 песен. Правда, выйдут эти диски только после смерти певца (в 1981 году), о чем речь еще пойдет впереди.
В начале февраля в Париже прошла церемония вручения литературной премии писателю Андрею Синявскому, которую Высоцкий тоже посетил. Причем он прекрасно отдавал себе отчет в том, что это посещение может выйти ему боком при возвращении на родину (ведь Синявский в Советском Союзе считался отщепенцем), но все же переступил через собственный страх: ведь Синявский в 50-е годы был его преподавателем в Школе-студии МХАТа и всегда хорошо к нему относился. Так Высоцкий оказался в одной компании со многими высланными из СССР лицами: тем же Александром Солженицыным, к примеру. В тот же день радиостанция Би-би-си передала об этом в своих новостях. Как пишет в своих дневниках В. Золотухин, на следующий день директору Театра на Таганке Николаю Дупаку позвонили «с самого верху» и вставили «пистон»: мол, куда смотрит руководство театра, партком, профком и все такое прочее. Ответить Дупаку было нечем.
25 февраля актер Театра на Таганке Иван Бортник получил письмо из Парижа от Высоцкого. Приведу лишь несколько отрывков из него:
«Дорогой Ваня! Вот я здесь уже третью неделю. Живу. Пишу. Немного гляжу кино и постигаю тайны языка. Безуспешно. Подорванная алкоголем память моя с трудом удерживает услышанное. Отвык я без суеты, развлекаться по-ихнему не умею, да и сложно без языка. Хотя позднее, должно быть, буду все вспоминать с удовольствием и с удивлением выясню, что было много интересного… Но пока:
Словом, иногда скучаю, иногда веселюсь, все то же, только без деловых звонков, беготни и без театральных наших разговоров. То, что я тебе рассказывал про кино – пока очень проблематично. Кто-то с кем-то никак не может договориться. Ну… поглядим. Пока пасу я в меру способностей старшего сына (имеется в виду старший сын Марины Влади Игорь Оссейн. –
Написал я несколько баллад для «Робин Гуда» (имеется в виду фильм «Стрелы Робин Гуда», с которым на Рижской киностудии запустился режиссер Сергей Тарасов. –
Думаю, что скоро попутешествую. Пока – больше дома сижу, гляжу телевизор на враждебном и недоступном пока языке…
Р.S. Ванечка, я тебя обнимаю! Напиши!
Р.Р.S. Не пей, Ванятка, я тебе гостинца привезу!»
27 февраля по ЦТ показали «Служили два товарища» – один из лучших фильмов с
