жаловалась она отцу по вечерам. Тот усмехался. 'Опять власть не поделили? Никак не уместитесь на одном стуле? Главней не тот, кто командует, а тот, кто принимает правильные решения, девочки!' - отвечал усталый Пётр Данилович. А мама, серьёзная и строгая, ворчала: 'Балуешь ты девчонок, Петя. Развести их по разным углам, пусть постоят и подумают'. 'Не беспокойтесь, Ваше Величество, - отшучивался отец. - Жизнь ещё разведёт, и не раз. А потом опять сведёт. 'Вместе мы - сила'! Правда, девчонки?' И обида Маринки сразу проходила, а Ирина виновата моргала, обнимая сестру.
А сейчас нет никого - ни мамы, ни папы, ни принцессы Ирины. Марина одна, совсем одна. Жизнь обманула, как оказалось. Развела сестёр надолго, навсегда. И откуда возьмётся сила, спрашивается, и кому она нужна?..
'Ну что, королевишна Ирина, - Марина ещё раз взглянула на фотографию сестры, - трон не должен пустовать?' Она решительно встала из-за стола и вышла из кабинета.
- Ванечка, как там кофе? Не остыл ещё? С удовольствием выпила бы ещё чашечку. - Марина улыбнулась молоденькому секретарю и увидела через приоткрытую дверь соседнего кабинета: Игорь стоит у раскрытого настежь окна и курит, глубоко затягиваясь. 'А я даже и не подозревала, что он курит, - подумала Марина. - Совсем не чувствуется запах табака'.
Взяв чашку с кофе из рук оробевшего Ванечки, она вежливо попросила:
- Если нетрудно, пригласите в кабинет директора персонал 'Гаммы'. Тех, кто на местах сейчас. Мне хотелось бы сказать несколько слов. И, Игорь Сергеевич… - Марина повысила голос. Юрист торопливо затушил сигарету в пепельнице и вышел из кабинета.
- …Игорь Сергеевич, я бы хотела, чтобы вы представили меня работникам.
- Ой, Марина Петровна, - Ванечка опять засуетился, - Ирина Петровна была такая, такая… такая строгая и справедливая. Мы все её так любили…и уважали. Да, я побежал, Игорь Сергеевич?.. Сейчас всех позову. Это быстро, все уже ждут давно…
Продолжая бормотать, секретарь выскочил из приёмной. 'А ты, мальчик, кажется, был безнадёжно влюблён в королевишну Ирину Петровну,' - улыбаясь про себя подумала Ирина.
- Игорь Сергеевич, я решила не продавать 'Гамму'. Не всё решают деньги. Тем более, что от прибыли всё равно что-то владелице перепадает, правда? - Марина лукаво улыбнулась. - Вот только насчёт директора - кто займёт должность, пока не знаю. Но это вы мне поможете определиться. А работникам мы так и скажем, что 'Гамма' продолжит работу в прежнем штатном режиме, чтобы никто не волновался. И никакие Рудольфы и Фредди Крюгеры нам не страшны. Справимся. Вместе мы - сила!
- Повоевать придётся, Марина Петровна. Не боитесь? - Игорь серьёзно смотрел на Марину.
- Я не трус, но я боюсь, - также серьёзно ответила Марина. - Но думаю, что всё будет хорошо. И мне нужна ваша помощь.
- Можете на меня рассчитывать. Я всегда рядом, Марина Петровна.
- Просто - Марина. Для вас, - она повернулась и вошла в кабинет сестры, оставив дверь открытой.
Вечером Марина не торопясь разбирала счета и старые документы сестры, поглядывая на кукол и игрушечных зверей, вытащенных из коробки и рассаженных в кресла. Глупости, конечно, но так она не чувствовала себя одинокой. Ей казалось, что квартира наполнилась неясными взволнованными голосами, шуршанием бальных платьев, приглушённым кашлем кавалеров и шелестящим шёпотом придворных дам.
Настроение было великолепное. Спокойная уверенность не покидала Марину. На завтра запланирован вояж по инстанциям - к нотариусу, в регистрационную палату, в налоговую инспекцию и ещё в несколько учреждений. Игорь обещал приготовить все документы и заехать за Мариной к десяти часам утра. Немногочисленный коллектив работников 'Гаммы' воспринял новости с облегчением, глаза у встревоженных людей после знакомства с Мариной засветились надеждой. Да! Это было правильное решение! Хотя - придётся задержаться здесь дольше, чем планировалось.
Марина решила позвонить домой и сообщить мужу все новости. Гудки вызова звучали долго, и она уже хотела отключиться, когда в трубке прозвучало хрипловатое 'Аллё, слушаю…'. По невнятному, заплетающемуся голосу мужа Марина поняла, что тот прилично 'подшофе'. Марина только хотела спросить как дела дома, как вдруг услышала в трубке на заднем плане визгливый женский смех. 'Витюша… и не отвлекайся…'. Марина поняла, что муж прикрыл трубку ладонью.
'А, Витюша, значит, развлекается, пока жены дома нет!'
Настроение резко испортилось. Стало гадостно и как-то… липко. Захотелось вымыть руки и вообще - умыться, с мылом… и зубы почистить… да.
- Виктор, где наш сын? - почему-то у Марины не повернулся язык назвать сына по имени.
Выслушала торопливое объяснение мужа, что сын уехал к другу - праздновать день рождения, с ночёвкой.
- Я завтра перезвоню. - Марина резко прервала разговор и положила трубку на базу. 'Гадость какая…'. Вспомнила ночной то ли сон, то ли бред - страшный и непонятный звонок. 'Сон в руку, что ли?..'
- Ничего, дамы и господа, - она обратилась к игрушкам, сидящим в креслах. - Ничего. Всё в порядке. Сейчас будем чай пить. С лимоном и баранками. Да.
И вдруг с силой грохнула пустую чашку об пол. Да так, что брызнуло во все стороны!
Стало легче. Нет, серьёзно!
Зато потом пришлось выметать целую кучу мелких битых стёкол…
Глава 10. О том, как Ирина и Марина учились Великому Женскому Искусству, и о хитром ходе в дворцовую библиотеку
Отец со сдержанной гордостью говорил, что у девочек, в отличие от подавляющего большинства их одноклассниц, есть вкус. Бегая на школьные танцы, они умело пользовались косметикой и умудрялись перекраивать школьную форму так, что она сидела на них как влитая. Это вызывало бешеные взрывы зависти у старшеклассниц, укорачивающих подол до самого предела и наносивших на свои юные личики килограммы туши и крем-пудры. Что уж говорить о помаде! 'Марш умываться!' - почти ежедневно гремело над головами школьниц по утрам и очередная жертва тяги к красоте уныло тащилась в туалет смывать с лица все утренние, делаемые тайком от родителей, ухищрения.
К Марине и Ирине претензии предъявить было трудно. Математичка, например, только руками разводила - вроде и нет на их лицах ничего, бросающегося в глаза… но с другой стороны - не могут же они, чёрт возьми, быть такими хорошенькими, не прибегая к усилиям косметических средств!
Однако ни мама, ни отец, ни уж тем более учителя не подозревали о ранней, почти полуторагодовалой практике в королевстве, где сёстры могли удовлетворить свои самые смелые, воистину дерзкие фантазии. Старая баронесса, глядя на их 'раскраску' хохотала чуть ли не до инфаркта, Кот приходил в священный ужас, пушистики с Алиной распевали весёлые, а иногда и обидные дразнилки - пока, наконец, баронесса не прислала в королевский замок старую даму дуэнью-Мигренью (прозвище, разумеется, данное ей смешливыми сёстрами), которая в короткий срок поведала им основы Великого Женского Искусства. Именно от неё девчонки узнали, как несколькими отточенными движениями подвести глаза и ресницы так, чтобы они казались абсолютно естественными. Именно она, Мигренья, научила их видеть себя со стороны. Не в зеркало, нет! Именно со стороны, когда ты не можешь следить за собой, но должна нравиться всем, кто на тебя смотрит.
Маринке это искусство далось сложнее, а Иринка - о, Иринка! Сестра держалась с грацией и достоинством, и это было, похоже, врождённым. Ах, сколько платьев, туник, рубашек, сари и накидок было перепробовано принцессами! Сколько перемерено шляпок, беретов и головных платков, сколько шарфов, плащей и туфелек, прежде, чем дуэнья-Мигренья не сказала однажды:
- Ну, поняли?
- Поняли! - дружно ответили сёстры. И сухая, чопорная Мигренья расцвела, вдруг превратившись в очень милую даму. Сёстры 'нашли свой стиль' - это точное выражение стало им известно позднее. Тогда они просто решили, что усвоили раз и навсегда, кому что идёт. Это включало себя и цвета, и фасоны, и прически, и манеры держаться - словом, всё, чем только может вооружить девушку собственный вкус, текущая мода, здравый смысл и знание своих достоинств и недостатков.
Дуэнья-Мигренья, между прочим, так и осталась для них непререкаемым авторитетом в области моды.
