- Нет, - ответила Ирина. Грызмаг разговаривал с ними обеими, даже не сочтя за труд появиться. Похоже, будущую королеву это привело в ярость. - Ты подлый! Чего ты ей наговорил? Что она совершила самоубийство тем, что заигралась, и на секунду забыла запрет?!
Голос Ирины звенел от негодования. Краем глаза Марина видела, как фигурку её сестры начинает окутывать холодное белое сияние. Она стояла, расставив босые ноги, обращаясь куда-то вверх, а Грызмаг неразборчиво отвечал ей, срываясь на скрежет и гром. Вот Маринка подняла плотно сжатые кулачки и погрозила ими. Как ни странно, это совсем не казалось бессильной угрозой. С кулаков Ирины сорвались ослепительные молнии, ударив в навалившиеся тучи. На мгновение зал осветился холодным яростным светом. От колонн вытянулись угольно-чёрные тени. Весь мир превратился в негативный снимок…
- Мы забираем Алину, - выкрикнула Ирина. - И ты ничем не можешь помешать нам!
Что было дальше, Маринка, даже взрослой королевой, смогла вспомнить очень смутно. Кажется, именно после этих слов сестры, мерзкий саван наконец-то стал поддаваться, и Маринка торопливо рвала его на куски, отбрасывая их в сторону. Они шевелились на обсидиановых плитах, корчились и издыхали.
Голос Грызмага стал тише. Он словно умалился… но в неразборчивом грохоте проскальзывали ехидные, насмешливые нотки. Марина уже не слушала его, помогая Алине выбраться из намотанных слоёв грязной кисеи.
- Да, я согласна, - услышала она слова Ирины… и тут же забыла о них. Алину надо было нести на руках, настолько слабенькой она была. Девочка доверчиво обняла Маринку за шею, и ту словно пронзило током от нахлынувшей волны горячей любви и радости.
- Пойдём, милая, пойдём, - заплакала она. - Иринка с нами пойдёт, помнишь Иринку?
Алина закивала головой, так и не открывая глаз.
А потом они шли и шли втроём, а мёртвые останавливались и смотрели им вслед. И уже на мосту Алина начала плакать, и надо было срочно успокоить её, не давая смотреть по сторонам. И именно Маринка вспомнила песенку, которую как-то во дворе выкрикивала Алинка, прыгая через скакалку. Песенку про весёлого кота, который умывается только своим языком и не любит умываться из-под крана. Иринка пела вместе с ними, но глаза её, обведённые синевой, смотрели строго.
Взрослая Марина вспомнила всё это за несколько секунд до того, как, пройдя между двумя блестящими, словно мокрые туши каких-то морских великанов, колонами, они с Рыцарем Маренго ступили на плиты тронного зала Грызмага. Далеко вдали мерцали два огонька - это горели факелы, торчащие по сторонам подлокотников трона. Было намного темнее… и прямо перед ними стройными шеренгами стояли неподвижные мёртвые, напоминая спеленатые мумии, серые шахматные фигуры в бесконечной и безрадостной игре, которой никогда не будет конца. Было тихо… даже ветер не выл и не шептался в невидимых арках.
Рыцарь вынул меч, но Марина схватила его за руку:
- Не надо, друг мой. Они не причинят нам вреда.
Рыцарь с сомнением остановился. Поколебавшись, он кинул меч в ножны.
- Я умею только сражаться. Мне не дано успокаивать и отпускать грехи.
- Нам и не придётся это делать, - ответила Марина, очень надеясь, что права.
За безмолвными рядами не было видно первых ступеней, ведущих к трону, а на более высоких, едва угадываемых во мраке, лишь немного рассеиваемом факелами, никого не было. Сердце её сжалось - неужели всё было зря? Неужели Ирина теперь - одна из этих страшных мертвых фигур, бродящих по городу и не находящих успокоения до каких-то неведомых ей сроков? Она почувствовала себя усталой… и старой, и ей пришлось опереться на руку своего спутника.
Трон снова был пуст. Ирины не было. Мёртвые преграждали путь. Город Напрасно умерших, правитель Грызмаг, судьба и смерть - они не желали отпускать никого из своих подданных.
Марина закрыла глаза. Рыцарь спокойно ждал. Марина уловила его непреклонную решимость остаться здесь… и если понадобится, навсегда. Он искал бы Ирину, искал бы вечность, блуждая по постоянно меняющимся улицам, окутанным тьмой. А ей хотелось выбраться отсюда. К свету, к миру, к людям, которых успела полюбить ещё девчонкой, пусть и забыв их на долгие годы. Она мысленно попыталась сосредоточиться… но мешали тихие чужие видения, словно негромкий ропот толпы. Словно усталые донельзя люди жалобно спрашивали её, а почему ты ищешь здесь только свою сестру? Вот девушка, сорвавшаяся с подоконника, потому что треснула старая рама, за которую она придерживалась рукой. Вот юноша, угодивший под случайный рикошет пули, выпущенной на соревнованиях в городском тире. Вот женщина, уснувшая рядом с подтравливающим газовым баллоном. Вот великое множество людей, погибших среди скрежета раздираемого автомобильного железа… все они продолжали жить чужой, призрачной жизнью, выматывающей их потерянные души, Нет, не жизнью! Это была просто тень жизни… муторный сон на грани яви, на грани понимания того, что случилось нечто ужасное, и оно будет длиться вечно.
'Нет, не вечно! - возразила она им, испытывая огромную жалость. - Вы не будете подданными Грызмага навсегда!' Но они не слышали её, продолжая жаловаться, плакать и стонать о внезапно ушедшей ясности и красках жизни.
Она поняла, почему Ирина была неуместна здесь, среди мёртвых. Ведь и Алина жила только в волшебном королевстве, оставаясь погибшей в реальном мире своего короткого детства. Она не росла, оставаясь всё той же славной малышкой. Её мама сумела почувствовать это - словно тонкая паутинка полуосознанного понимания протянулась от её сердца к её счастливой дочери, королеве Страны Пушистиков. И это позволило ей жить дальше, иначе жить было бы невозможно.
И точно такая же ниточка-паутинка вдруг коснулась её сердца. Марина радостно потянулась к ней - она ускользала, невесомая, на грани ощущений… но она была!
- Иринка! - прошептала она, чувствуя, как из-под закрытых глаз потекли слёзы. - Иринка, я слышу тебя!
Рыцарь шумно вздохнул. До этого он, казалось, не дышал. Он безмолвствовал, но глаза его умоляли королеву сказать хоть что-то. Но Марина молчала, пытаясь ответить всем мёртвым, плачущим в её голове - вы не одиноки в теснинах Грызмага. И он никогда никого не сможет держать здесь вечно!
Они шли через зал, а мёртвые расступались перед ними, провожая их взглядами сквозь серую кисею. Трон Грызмага был пуст, только убыстрились текучие изменения его обсидиановой поверхности, словно в медлительной ярости пытались найти ту форму, которая устрашит двух живых людей.
Они дошли до стены, на которой проявлялись и исчезали размытые серые знаки и ступили на скользкие плиты мутного стекла, в толще которого застыло нечто, напоминающее мышиную шкуру. Короткий коридор привёл их к ступеням холодного черного мрамора, по которым и началось долгое восхождение Марины и Рыцаря, не смеющего ни о чём её спрашивать. Мёртвые тихо плыли за ними - многие тысячи.
Мысленно она вела воображаемый диалог с Грызмагом: 'Ты обманул мою сестру!' 'Будущая королева обещала мне свою жизнь. Бездетную и незамужнюю жизнь'. 'Ох, и скотина же ты мерзкая. Она была ещё совсем ребёнком и не понимала, на что соглашается!' 'Это не имеет никакого значения… Все всегда становятся моими. Котята и мышки, люди и игрушки, охотники и их добыча!'
- Ирина ответила: 'Тогда приди и сразись с нами!' - пробормотала Марина, поднимаясь с Рыцарем по бесконечной спиральной лестнице. Рыцарь молчал. Кто знает, что нашёптывал ему Город… и король ушедших - Грызмаг? Время, всё всегда упирается во время. Для этого духа тьмы времени просто не существовало, и каждое тысячелетие было, как мгновение для сестёр. А для них, человеческая, такая длинная жизнь вместила в себя огромное, просто бесконечное пространство мыслей, чувств, желаний, счастья и горя, разлук и встреч. И где-то в самом начале этой удивительно прекрасной и опьяняющей своей полнотой бытия жизни, Ирина дала клятву Грызмагу… не понимая, на что решается ради Алины.
От жалости Марина была готова разрыдаться. Иринка, милая сестрёнка… вот почему не было в твоей жизни ни детей, ни семейного счастья! Наверное, в глубине души ты чувствовала причину этого, хотя бы, когда встречала в своём королевстве Алинку, радостно обнимая её…
'А я? Чем должна пожертвовать я?' Жертва… без неё не обходится в проклятом Городе Напрасно Умерших. И она должна быть весомой эта жертва… возможно, ценою в жизнь. Быть может, именно сейчас Рыцарь Маренго произносит в глубине души именно эту клятву…
Марина испуганно схватила Рыцаря за руку:
