четыре главные аргумента в пользу такого вывода (в те дни как раз делались шаги к примирению между двумя странами; опасность военного возмездия со стороны США; агенты Кастро не были пойманы с поличным; готовность кубинцев дать показания), приводит и пятый, самый главный, оставшийся неназванным аргумент:
Как официальная правительственная организация Комитет обязан был объявить кубинское правительство незамешанным, если у него не было веских доказательств обратного. Но как частные лица мы не были связаны подобным обязательством. И по правде сказать, мы не считали, что вопрос о кубинской замешанности в заговоре был полностью прояснен; многие опасные вопросы остались неразрешенными… /В том числе/ мы не получили ясного ответа на вопрос, когда был разоблачен Кубела…
Последний вопрос, действительно, задать было не очень-то удобно. Ибо, сформулированный без обиняков, он должен был бы звучать примерно так: «Когда вам стало известно, что американское правительство (полномочными представителями которого мы являемся) вербовало убийц среди гангстеров и среди ваших собственных сотрудников, платило им деньги и снабжало отравляющими веществами, которые должны были быть использованы против вас лично?»
Интересно, на что рассчитывали члены Комитета Стокса, прося Кастро об интервью? Что он проговорится и выдаст себя? Или зарыдает и во всем сознается? Или просто любопытство щекотало им нервы и так уж хотелось встретиться с самым знаменитым разбойником мира? (О Каддафи тогда еще не было слышно.) Разве нельзя было предвидеть, что они ставят себя в ситуацию, при которой у них не останется другого выхода, как заявить публично на весь мир, что Кастро говорит правду, то есть прикрыть своей репутацией и авторитетом любую его ложь?
А ведь за 20 лет они имели достаточно случаев убедиться в «правдивости» кубинского диктатора. Еще 17 апреля 1959 года, на пресс-конференции в Вашингтоне, он заверял собравшихся журналистов, что его движение не имеет ничего общего с коммунизмом. «Демократия — мой идеал», — заявил он два дня спустя, выступая по телевиденью. А между тем на Кубе уже полным ходом шла экспроприация частной собственности, конфискация земель, восхваление классовой борьбы и аресты ни в чем не повинных людей. Три года спустя тот же «правдолюбец» вторил своему шефу, Хрущеву, заявляя, что на Кубе нет советских ракет. Нечего и говорить о той пропагандной лжи, которая захлестывает кубинские газеты и эфир каждый день и которая даже не считается ложью по коммунистическим понятиям.
В своей речи-интервью, обращенной к американским гостям, Кастро заявляет, что они вообще против террора, что террором занимались другие революционные группы, но не коммунисты. Но чем как не террором занимались кастровские агенты, охотившиеся в США за кубинскими беженцами, чем занимался упоминавшийся выше Пино Мачадо в Никарагуа и Че Гевара — в Боливии?
На протяжении этого расследования мы уже много раз сталкивались с фактом беспомощности американской судебно-правовой системы перед лицом профессионального бандитизма. Сколько бы преступлений ни числилось за матерым гангстером, американский суд снова и снова пытается отнестись к нему как к нормальному гражданину, имеющему те же права, что и любой другой член общества, распространяет на него принцип презумпции невиновности. Члены Комитета Стокса были, по большей части, юристами и, разговаривая с Кастро, находились целиком во власти американской правовой традиции. Этот человек говорит — мы обязаны его слушать и верить ему, если у нас нет доказательств обратного. Но разве не требовала справедливость, чтобы при оценке правдивости говорящего были выслушаны и сотни тысяч жертв, замученных безжалостным диктатором за годы безраздельной власти?
Кубинский поэт Армандо Валладарес провел в кастровских застенках 22 года. Под нажимом мировой общественности и по личной просьбе французского президента Миттерана, он был выпущен на свободу и смог рассказать всему миру о кубинском ГУЛАГЕ в книге «Вопреки безнадежности». Любая страница этой книги — лучший комментарий к словам Кастро «мы против террора».
«Бегом! По два!» — закричали охранники. Они начали толкать и колоть заключенных примкнутыми штыками. Мы видели, как те побежали, и было страшно смотреть, как кровь капала с их ног, как темнели от крови штаны. Один из них споткнулся, упал, и охранник прыгнул на него сапогами. Они начали пинать его, пока он не потерял сознание и не остался лежать там в луже крови. Потом его оттащили за руки. Как мы позже узнали, это было обычное развлечение охранников.
Они уже избивали моих друзей. Я слышал глухой град ударов, крики…
«Вставай, ты, пидор!» — крикнул охранник и замахнулся… Я лежал на полу, и они избивали меня. Они избивали меня кусками кабеля. Каждый удар был как прикосновение раскаленного докрасна железа, но вдруг я испытал самую страшную, самую свирепую боль в своей жизни. Это один из охранников прыгнул всей тяжестью на мою сломанную, пульсирующую болью ногу.
Охранник нашел ведро… отнес его к уголовникам и велел им мочиться и испражняться в негр… Потом добавил немного воды и взобрался на решетку, заменявшую потолок в наших камерах… Шок холодного душа разбудил меня. Я был облит с ног до головы и сидел посреди вонючей лужи. По шее и лицу соскальзывали куски экскрементов… От изумления я открыл рот, и один кусок оказался у меня во рту.
Живая цепь тянулась от каменоломни до места погрузки. Мы передавали камни из рук в руки… Иногда острые края резали ладони, но цепь не останавливалась, и вскоре мы передавали куски гранита, потемневшие от крови. Если уронишь камень, ритм движения собьется и десятник подбежит и начнет избивать тебя штыком. От этой работы внагибку, с болтающимися как маятник руками, передающими камни от человека к человеку, начиналась дикая боль в спине… Если же попытаешься распрямиться, десятник подбежит и огреет штыком…
На следующее утро они заварили все двери. Лейтенант Круц, начальник политической полиции, сказал, что это сделано по личному распоряжению Кастро…
Военный доктор был коммунистом, старавшимся походить на Ленина… Я попросил его осмотреть мою ногу. Он глянул через глазок в двери и сказал, что надеется, что там получится отличная гангрена и «тогда он зайдет и самолично оттяпает ногу».
В книге есть фотографии. Рядом с именами идут краткие пояснения: «жертва биологических экспериментов; задохнулся в закрытом грузовике во время перевозки; убит при попытке к бегству; этому выстрелили в гениталии; заколот штыками; жертва биологических экспериментов; чуть не сошел с ума от пыток; ранен девятью пулями, когда пытался помочь товарищу; руки изрублены мачете в тюрьме Ла Кабана».
Но имена есть у считанных жертв. А сколько погибло без следа? Сам Валладарес был брошен в тюрьму бессрочно только за то, что отказался поставить на своем столе в учреждении табличку с прокастровским лозунгом. (Он понимал, что это ему даром не пройдет, но думал, что дело ограничится увольнением.) И если кубинский диктатор обрекает на мучительную гибель за такую провинность, то что он должен был испытывать по отношению к человеку, который — как он был уверен — посылал к нему убийц?
Если обвинение в убийстве президента Кеннеди будет когда-нибудь предъявлено Кастро в нормальном суде, прокурор в своей вступительной речи сможет просуммировать имеющиеся улики в хронологическом порядке.
1961–1962 ГОД. Где-то в это время Кастро узнает о том, что Си-Ай-Эй вербует гангстеров, которым поручено его уничтожить, снабжает их деньгами и ядами.
АВГУСТ 1962. Кастровский агент, Роландо Кубела, встречается с представителем Си-Ай-Эй и, в провокационных целях, предлагает организовать переворот на Кубе, который должен начаться убийством Кастро, его ближайших приближенных и советского посла.
НОЯБРЬ-ДЕКАБРЬ 1962 ГОДА. Из Гаваны в США посланы провокационные письма, в которых неизвестным лицам отдан приказ осуществить покушение на жизнь президента Кеннеди. Секретная служба начинает разветвленное расследование этого дела.
ФЕВРАЛЬ 1963 ГОДА. Кубинский агент, выступающий под именем Мануэль Ривера, с помощью Роберта Эстерлинга, организует пробную пристрелку итальянского карабина, сохраняет при этом использованные пули и гильзы.
ИЮНЬ-ИЮЛЬ 1963 ГОДА. Флоридский мобстер Сантос Трафиканте заявляет в разговоре с кубинским
