Некоторое время назад мне позвонили с истфака: мол, второе издание идет «МГУ в войне», сообщите данные о вас. (в первом издании меня не обозначили, хотя я не на дальнем Востоке, и не только учился, но и преподавал в МГУ). Почему-то я заволновался. Написал три страницы, как воевал. Повез и все волновался. Разочарование наступило, когда я нашел в дальнем конце коридора 504 комнату с двумя убогими женщинами (одна показалась знакомой, но сильно увяла) и жалкой «служебной» обстановкой плохо финансируемого учреждения. На нашем старом истфаке, на ул. Герцена, еще до войны все скрипело и разваливалось, но детали бывшего княжеского особняка с медной табличкой у входа «Просят снимать галоши» и другими признаками былого статуса, придавали этому истфаку академическо-музейное очарование. А это - обшарпанный за 15 лет сборно-бетонный корпус. Но не в этом дело. Дело в том, что этих женщин, как и редакцию сборника, я как таковой совсем не интересую. У них «поручение», служба. И никакого душевного контакта с моим истфаковским прошлым не могло быть, я напрасно волновался. Просто еще один маленький урок одинокости людей и равнодушия «общественного» бытия. Ты, в общем, как и все остальные, никому не нужен, как индивидуальность, а лишь - как носитель чего-то в прошлом и настоящем, чего-то такого, что находится в поле зрения искусственно созданного или реального интереса каких-то групп людей или ведомств.
Вечером позвонил Жилин. Сообщил, что Пономарев разочарован текстом по комдвижению, который по моей схеме и моим пером был подготовлен ему для закрытой встречи секретарей ЦК соцстран. В чем дело? Текст был краток и выдержан в духе тех заявлений и высказываний, которые Андропов делал публично, а чаще на ПБ или по случаю, в какой-либо связи. То есть реалистическая оценка, забота о единстве, а не об «идеологической» чистоте, - путем большего внимания к их специфическим условиям, к их внутренним задачам (а как они их собираются решать - их дело!), повышение теоретического авторитета КПСС и, конечно, наведение порядка у себя в стране, как решающий фактор влияния идей социализма в мире и нашего престижа в МКД.
Оказывается, все это совсем не то. Оказывается, надо взять его доклад перед секретарями парткомов посольств (в августе) и оттуда переписать - что в МКД все отлично, что оно на подъеме, что такие-то хорошие и очень хорошие партии вроде американской, германской, датской, прекрасно и успешно борются против капитализма и несут в массы «правду о реальном социализме», что есть, конечно, отдельные недостатки и проявление оппортунизма в отдельных партиях, но это пока что и вполне преодолимо, если мы все вместе займемся этим.
И вот эту бодягу он будет читать Биляку, Аксену, Овари и другим членам Политбюро и секретарям ЦК соцстран в закрытом, т.е. доверительном порядке. Но эти люди знают ведь действительное положение дел. На уровне замов и завов отделов ЦК компартий соцсодружества (и немцы, и венгры, и даже болгары) давно нам говорят, что на подобных встречах мы «приукрашиваем» не известно для чего. А политически это называется - не доверяем, обманываем, бросаем песок в глаза своим самым верным друзьям. Зачем? Только для того, чтобы Пономарев не присутствовал при распаде своей империи (а 1а Черчилль) - т.е., чтобы коммунистическое движение выглядело так, как ему хотелось этого 50, 40, 25, 20 лет назад.
Но тут есть и другая опасность: наши друзья могут нас просто (в лучшем случае) считать за дураков, не способных понять, что на самом деле происходит в МКД, и несут ерунду, выдавая это за политику, которую, однако, невозможно координировать, потому что она не имеет никакого отношения к действительности. Нам, замам, консультантам который уже раз стыдно перед своими коллегами из Международных отделов братских партий. Но они, вместе с тем, зная нас лично по 10-20 лет, знают, что мы не кретины. Значит, «концепция», которую им излагает Пономарев, - это позиция ЦК КПСС. Т.е. бери выше, кретинизм относится на счет нашей партии.
Наконец, Б.Н. настолько уже в маразме, что он не чувствует опасности для себя лично. Ведь тот же Биляк или Аксен могут, в конце концов, пойти к своим генеральным, а то и к нашему и заявить: на черта нам нужна такая координация, построенная на иллюзиях и на самообмане!?
Словом, Пономарев не только тормоз, но и опасность для нашей политики в комдвижении. Если бы его не было 20-10 лет назад, дела в комдвижении были бы лучше, естественнее. И я уж не говорю, что за полгода андроповской эры можно было бы кардинально изменить и нашу политику, и всю атмосферу в МКД.
Я ведь переживаю не потому, что он отверг мной сделанный текст, а потому, что он наносит вред делу. И я за то, чтобы его убрать, как пережившего себя дважды и трижды, - хотя я почти уверен, что мне лично было бы от этого хуже. Мне бы тоже вскоре пришлось бы уходить. Между прочим, скорее всего потому, что Черненко, а может быть, и Андропов считают, что я - главный автор тех бодяг, с которыми чаще, чем нужно, выступает Пономарев. Я действительно их пишу, потому что служба, но я их самый главный ненавистник и давно уже в Отделе этого не скрываю. Удивляюсь, как это не доходит до сих пор до самого Б.Н.
18 сентября 83 г.
Не перестаю переживать «феномен Пономарева». Впрочем, это естественно: в нем я финиширую свою общественную жизнь. Увы! Пенять, однако, можно только на себя.
100-летие Тургенева. Прочел статью о нем, именно такую хотелось прочитать. Хотя я его давно не читал, но поскольку с него я начал формироваться в то, чем я стал (на чердаках, на даче в Лайково, 12- летним до слез, до беспамятства зачитывался его романами), я хотел, чтоб его «восстановили» в памяти, очистив от хрестоматийного глянца. И это вроде сделано по случаю 100-летия. («Москва» № 9).
20 сентября 83 г.
Не пошел на совещание секретарей ЦК соцстран на Ленинских горах. По предлогом, что - на бюллетене: болезнь еще не кончилась. На самом же деле потому, что противно было присутствовать на этой надоевшей комедии и вместе со всеми делать вид, что происходит что- то важное и серьезное. К тому же постыдное по отношению к друзьям. Они ведь каждый раз, прежде чем ехать на подобное совещание, всерьез рассматривают позиции своей делегации на Политбюро, и делегации эти облечены полномочиями что-то делать. А наша делегация, которую вот уже 10 лет возглавляет Пономарев, никакими полномочиями (даже пропагандистскими) не располагает. То, что он говорит, не несет даже сколь-нибудь стоящей информации: они не хуже его все это знают - и про ракеты, и про американский империализм, и о комдвижении. И никакой реальной координации и сотрудничества в политикопропагандистской области мы им никогда не предлагали и не хотим ее. Пономарев же видит свою функцию, чтобы заполучить поддакивания и поставить галочку в свою пользу: внес вклад в укрепление единства соцсодружества.
Словом, не хотелось участвовать в этой стыдной суете.
Однако же, что-то поскрёбывает: вроде как уклонился от служебных обязанностей, хотя формально и являюсь больным.
Зато написал страниц десять «текста» о положении в МКД. Задумал (пока шел на работу), как «откровенную» записку для Пономарева, а потом увлекся, не заметил, как изменил стилистику и получилось что-то вроде тезисов для «теоретической конференции» в Отделе, на которой Рыкин давно уже побуждает меня сделать вступление. Посмотрю потом, куда употребить.
