270 запрятал,
хожу
и радуюсь Крезом.
И разве,
если захочется очень,
улыбку возьму,
пол-улыбки
и мельче,
с другими кутя,
протрачу в полн_о_чи
280 рублей пятнадцать лирической мелочи.
Флоты - и то стекаются в гавани.
Поезд - и то к вокзалу гонит.
Ну, а меня к тебе и подавней
- я же люблю! -
тянет и клонит.
Скупой спускается пушкинский рыцарь
подвалом своим любоваться и рыться.
Так я
к тебе возвращаюсь, любимая.
290 Мое это сердце,
любуюсь моим я.
Домой возвращаетесь радостно.
Грязь вы
с себя соскребаете, бреясь и моясь.
Так я
к тебе возвращаюсь, -
разве,
к тебе идя,
не иду домой я?!
300 Земных принимает земное лоно.
К конечной мы возвращаемся цели.
Так я
к тебе
тянусь неуклонно,
еле расстались,
развиделись еле.
ВЫВОД
Не смоют любовь
ни ссоры,
ни вёрсты.
310 Продумана,
выверена,
проверена.
Подъемля торжественно стих строкопёрстый,
клянусь -
люблю
неизменно и верно!
[1922]
{* Дальнейшие части показывают безотносительность моего Интернационала
немецкому. Второй год делаю эту вещь. Выделывая дальнейшее, должно быть,
буду не раз перерабатывать и 'открытое'. (Прим. автора.)}
Были белые булки.
Более
звезд.
Маленькие.
И то по фунту.
А вы
уходили в подполье,
готовясь к голодному бунту.
Жили, жря и ржа.
10 Мир
в небо отелями вылез,
лифт франтих винтил по этажам спокойным.
А вы
в подпольи таились,
готовясь к грядущим войнам.
В креслах времен
незыблем
капитализма зад.
Жизнь
20 стынет чаем на блюдце.
А вы -
уже! -
смотрели в глаза
атакующим дням революций.
Вывернувшись с изнанки,
выкрасив бороду,
гоняли изгнанники
от города к городу.
В колизеи душ,
30 в стадионы-головы,
еле-еле взнеся их в парижский чердак,
собирали в цифры,
строили голь вы
так -
притекшие человечьей кашей
с плантаций,
с заводов -
обратно
шагали в марше
40 стройных рабочих взводов.
