кому теперь писать?
Неужели Шебуеву?
Впрочем -
пусть их пишут.
Не мне в них рыться.
Я с характером.
Вол сам.
От чтенья их
20 в сердце заводится мокрица
и мозг зарастает густейшим волосом.
И писать не буду.
Лучше
проверю,
не широка ль в 'Селекте' средняя луза.
С Фадеем Абрамовичем сяду играть в ок_о_.
Есть
у союзников французов
хорошая пословица:
30 'Довольно дураков'.
Пусть писатели начинают.
Подожду.
Посмотрю,
какою дрянью заначиняют
чемоданы душ.
Вспомнит толпа о половом вопросе.
Дальше больше оскудеет ум ее.
Пойдут на лекцию Поссе:
'Финики и безумие'.
40 Иззахолустничается.
Станет - Чита.
Футуризмом покажется театр Мосоловой.
Дома запрется -
по складам
будет читать
'Задушевное слово'.
Мысль иссушится в мелкий порошок.
И когда
останется смерть одна лишь ей,
50 тогда...
Я знаю хорошо -
вот что будет дальше.
Ко мне,
уже разукрашенному в проседь,
придет она,
повиснет на шею плакучей ивою:
'Владимир Владимирович,
милый' -
попросит -
60 я сяду
и напишу что-нибудь
замечательно красивое.
[1916]
Будет луна.
Есть уже
немножко.
А вот и полная повисла в воздухе.
Это бог, должно быть,
дивной
серебряной ложкой
роется в звезд ух_е_.
[1916]
Вбежал.
Запыхался победы гонец:
'Довольно.
К веселью!
К любви!
Грустящих к черту!
Уныньям конец!'
Какой сногсшибательней вид?
Цилиндр на затылок.
10 Штаны - пила.
Пальмерстон застегнут наглухо.
Глаза -
двум солнцам велю пылать
из глаз
неотразимо наглых.
Афиш подлиннее.
На выси эстрад.
О, сколько блестящего вздора вам!
Есть ли такой, кто орать не рад:
20 'Маяковский!
Браво!
Маяковский!
Здо-ро-воо!'
Мадам, на минуту!
Что ж, что стара?
Сегодня всем целоваться.
За мной!
Смотрите,
сие - ресторан,
30 Зал зацвел от оваций.
Лакеи, вин!
Чтобы все сорта.
Что рюмка?
