Я: Никто не бросился защищать своего президента.
М.С.: Да. Шульц - умный и порядочный. Из Киева передают: не стал искать встреч с диссидентами. С народом общается. Убеждается, что я говорю правду.
А Нитце? Старик...
Я: Мне кажется, им противно самим - таким людям - политиканство, которое царит у них во главе с Рейганом. Но - вынуждены играть в эту с ним игру.
М.С.: Нитце, когда прощались (а М.С. поговорил с каждым в отдельности, когда расставались), говорит мне: Жаль, что я стар и уже не успею делать с Вами дело. Хотя старость - это и мудрость. Много я повидал на своем веку. Со многими пришлось работать. Но с Вами открывается что-то совсем новое. И хочется еще сделать что-то нужное. С Вами - можно.
Раджуэй говорит: Я просто потрясена Вами. Откуда берется этот поток мыслей, это умение все видеть и так, с ходу, далеко глядеть. И так все просто и обезоруживающе.
И посмотри (М.С. - мне), Шеварнадзе мне рассказывает: сидят они - Раджуэй и Бессмертных, «ведет вроде переговоры», и с полуслова все понимают - это так, это рано, это не будем трогать сейчас, отложим. Как два нормальных, здравомыслящих, умных человека. Притирка произошла с этой командой. Когда еще другая-то будет?...
Я: Михаил Сергеевич, я наблюдал за ними во время встречи. Слушая вас, они забывали, что они чиновники... на службе у Рейгана...
М.С.: В общем правильно мы ухватили момент. И это - предупреждение к визиту Рейгана сюда. Остеречь его надо. Пусть знает, что спуску мы не дадим. Достоинство будем блюсти.
Вторая тема: XIX партконференция и вчерашний Секретариат.
Знаешь, говорит, ничего я не набрал от вчерашнего обсуждения. Единственно, кто что-то внес, - Яковлев, Медведев, Лукьянов. Остальные... думают только о своих амбициях и о кресле.
Я: Да и амбиций нет. Нечего нести-то.
М.С.: Ты прав. Нищета философии. Ограниченность. Отсутствие культуры. Отсюда и бедность мысли, не говоря уже об отношении к моим замыслам... Есть, есть, тут Толя! И Лигачев опять удивил, набросился на прессу. Заявил, что правительство России - единственно хорошее. А Совмин СССР ничего не делает. Ну, подумай только! Открытым текстом свои привязанности и антипатии выказывает... И, что он думает, что мы такой примитив, что не понимаем что к чему? Воротников - это худшее у нас правительство из всех республик. Ты заметил, как его крыли (не называя по имени) на встречах с секретарями обкомов. А Рыжков? Да мы ему работать не даем - все его дела на ПБ тянем. И здесь все упирается в безвластие советской власти! Но - ненавидит Егор Николая. Тот ему платит тем же...
Потолок, Толя! Что с него возьмешь. 18 лет он (Лигачев) правил в обкоме, и не знает никаких других приемов. И образование опять же. Надо искать выход какой-то...
На партконференции нужен прорыв, новый интеллектуальный прорыв.
Посмотри: Партия. Авангардная роль - но как? Если отнять командование и управление? «Вся власть Советам!» Но как? Как заставить работать Советы после 60- летней привычки быть прихвостнем и полной дискредитации?
Говорим: вернуть социализму ленинский облик! Да. Но что это значит в теперешних условиях? Очищаем от скверны сталинщины, брежневщины... Еще много тут дел. Но это ведь негативистская работа. А какая конструкция должна быть? Правовое социалистическое государство. Огромная проблема. И т.д.
Все пора наполнять конкретным содержанием. Хватит провозглашать. Люди изверятся, если им говорить и говорить формулы = обещания.
Молодежь. Что ей сказать?
Как она понимает мир? Что ей этот мир? Как она понимает и зачем ей демократия? Что предпочитает?
Словом, надо думать. Время уходит.
Завтра в 3 часа соберемся: помощники, Яковлев, подумаем.
Я рассказал ему о Боффе, с которым вчера встречался.
26 апреля 88 г.
М.С. собрал Яковлева, Слюнькова, Медведева, Лукьянова, трех помощников, Биккенина, Ситаряна, Можина (зав. Экономического отдела), Болдина. И проговорил все идеи к XIX партконференции... Главное - в истории она останется, как первая после Гражданской войны коренная реконструкция политической системы: новая концепция авангардной роли партии, «Вся власть Советам!», правовое государство, национальный вопрос («Все двери и окна хлопают и камни по крыше стучат») - нельзя ждать до Пленума по национальному вопросу.
И итоги перестройки. Самокритика трех лет. Но, как выяснилось из выступлений Слюнькова и Ситаряна, нет даже идей, как наладить механизм экономики, чтоб он работал на новых принципах. Ситуация тревожная. Производство падает. И рыночное обеспечение скудеет. Сахар по паспортам начали продавать уже и в Москве. Это а ргороз.
Между прочим, М.С. рассказал («для вас только») в связи с проблемой гарантий и необратимости перестройки. Люди, говорит, очень встревожены, боятся, как бы все не опрокинулось. Ситуация очень обострилась в эти три недели «застоя» (между публикацией в «Советской России» и статьей в «Правде»). Вот случай... помните, я на той неделе три дня не появлялся на работе. Надо было врачебное обследование пройти. Давно откладывал. Так вот... ГАИ останавливает «Жигуленка» моего зятя (он врач в первой Градской), знают его номер. И прямо задают вопрос: «Где Михаил Сергеевич?» Зять туда- сюда. «Ты не виляй. Говори, где М.С.? Мы же знаем. Три дня уже его машины не идут в город! Слухи ходят, что его уже сняли... Если так, скажи. Народ вокруг заведен, говорят, если сняли - выйдем на улицу с оружием!»
Выступали все по очереди. Наговорили с короб. Я тоже говорил. Очень громко, в отличие от других - в запале, стоя. Две темы из того, что сказал, пожалуй, стоит зафиксировать:
