наоборот. Я в курсе советов, которые Вам дают. Что касается нас, то мы заинтересованы в том, чтобы США с точки зрения решения своих задач национальной безопасности и прогресса чувствовали себя уверенно. Я считаю, что другой подход опасен. Ставка на игнорирование интересов США в мире - опасная политика.
Но и США должны считаться с интересами других стран. Между тем есть еще желание учить, давить, наступать на горло. Это еще есть. Мы все это знаем».
На это Буш среагировал сразу. Напомнил о своей сдержанной реакции на падение Берлинской стены, подтвердил, что не намерен эксплуатировать - ни политически, ни пропагандистски - события в Восточной Европе в ущерб Советскому Союзу.
- Это мы видим и оценили, - бросил реплику Горбачев.
Горбачев «прошелся» по всем конкретным «инициативам», изложенным во вступительной речи Буша, выразил удовлетворение ею, но и отметил: это только еще «планы», за которыми мы ждем конкретный действий, а со своей стороны будем идти навстречу и создавать у себя условия для их успеха. Он подробно и откровенно рассказал о том, как идет перестройка, на какие трудности и проблемы, особенно в сфере экономики, она наталкивается.
Шумным оживлением закончился первый раунд встречи на Мальте. Горбачев пригласил всех на ланч.
Не сказать о том, что там было, на ланче, - значило бы оставить всю встречу на Мальте без одной важной характеристики.
Под впечатлением открытости, с какой Горбачев рассказал о перестройке, американцы, отложив ножи и вилки, бросились «учить», как лучше и быстрее осуществить реформу экономики. Особенно горяч был - в несвойственной ему обычно манере - Бейкер, бывший министр финансов, экономист и юрист по образованию. Сыпали примерами из собственного опыта, из европейского. Убеждали, что надо быстрее решать вопрос с ценами («Вы уже опоздали!»), открывать простор реальному рынку, налаживать банковскую, налоговую систему и т.п. Горбачев отбивался, доказывая им, что рынок по-американски и рынок по-русски - это все-таки «две большие разницы», с учетом того, откуда и куда мы идем, и какая мы страна, что мы испытали за ХХ век. Американцы продолжали ему разъяснять «абсолютные» законы рынка.
Я смотрел на эту дружескую (!) перепалку в полном ошеломлении: представители «американского империализма» искренне (у меня не было в этом ни малейшего сомнения!) хотят, чтобы у нас наладилась и пошла экономика, чтобы мы быстрее справились с трудностями и т.д.
Закрыв глаза и затыкая уши, когда звучала английская речь, можно было подумать, что присутствуешь на Политбюро ЦК КПСС, где все озабочены судьбой страны, спорят, убеждают друг друга, доказывают свою правоту и т.п.
Как жаль, что на этом ланче не было «других» членов Политбюро и разных прочих наших «патриотов», которые ни до того, ни потом так и не научились воспринимать западных деятелей, подобных Рейгану, Бушу, Шульцу, Бейкеру, Колю, Тэтчер и т.д., и т.д., как нормальных здравомыслящих людей, по-человечески совсем не плохих, хотя они и оставались политиками своей страны.
Вечером Горбачев устроил «товарищеский ужин» в ресторане теплохода для всех многочисленных сопровождающих - ученых, журналистов, экспертов и персонала всяких служб. Это у него вошло в обычай - с самого первого его крупного заграничного визита (в Женеву для первой встречи с Рейганом). Как правило, на таких собраниях за вином развязывались жаркие дискуссии по самым неожиданным темам. На этот раз - в атмосфере происходящего на этом корабле, которую все ощущали, даже не зная «подробностей», - разгорелся спор о 1968 годе, об интервенции в Чехословакии. И увы! обнаружилось, что спустя 20 лет не все «шестидесятники» (а среди сопровождающих-интеллигентов были, разумеется, только такие) отнюдь не все готовы были раскаяться в содеянном.
Второй день встречи проходил опять на борту «Максима Горького», хотя очередь была за Горбачевым переместиться на «американскую территорию». Шторм немного утих, но сочли, что недостаточно. Президенту опять пришлось «прыгать» с корабля на корабль.
Встречая Буша, Горбачев пошутил: «Как бы там ни было, сегодня я ваш гость».
Буш не остался в долгу: «А мне понравился «мой корабль»!
Переговоры начались с выражения взаимной удовлетворенности первым днем
встречи.
Буш поставил вопрос - что будем сообщать прессе по итогам? Горбачев предложил провести совместную пресс-конференцию тут же на борту. Сейчас это кажется естественным. Но тогда!.. Ни один американский президент (ни даже госсекретарь) ни разу еще не позволял себе подобного «акта доверия» в отношении советских деятелей. Буш поколебался, но согласился, добавив, что «потом он отдельно ответит на вопросы своих журналистов». На том и порешили.х Символический прецедент состоялся сразу по окончании встречи.
Горбачев начал с характеристики новой, советской «оборонительной доктрины», составленной в неконфронтационном духе. Первые шаги по ее реализации уже сделаны. Однако он, Горбачев, не увидел в недавней Брюссельской декларации никаких подвижек в стратегической доктрине НАТО, принятой 20 лет назад. И это несмотря на то, что уже осуществляется Договор об РСМД.хх Высказал недоумение отказом США включать в переговоры о стратегическом ядерном оружии (СНВ) «один из трех его компонентов - военно-морские силы». С конца 50-х годов СССР буквально окольцован сетью военных баз, заявил Горбачев, и передал президенту карту, где обозначены пункты этого «военного окружения СССР» (по данным советской разведки).
Буш принял вызов. Обещал проверить данные, обозначенные на карте.
Договорились о том, чтобы министры и эксперты проработали все вопросы взаимосвязи между будущим договором об СНВ и Договором по ПРО 1972 года, развязали узлы в правилах зачета тяжелых бомбардировщиков и стратегических ракет воздушного базирования, сбалансировали числа боеголовок, которые может нести на борту каждый самолет, поразмышляли о проблемах тактического ядерного оружия.
Подробно обсуждались исходные позиции для подготовки Договора о сокращении обычных вооружений и вооруженных сил в Европе. Назывались цифры. Горбачев предложил сократить по миллиону из личного состава с каждой стороны, а численность войск на иностранной территории ограничить планкой - 300.000.
