признать их исключительно высокий уровень. «XVI столетие, столь замечательное в политическом отношении, составляет также эпоху и в истории русского права», — справедливо замечает Ф. М. Дмитриев.[18] Не одно десятилетие понадобилось окрепшей самодержавной власти, чтобы отобрать у своих подданных тот «праведный суд», ту «правду», которые она дала им, когда еще только становилась на ноги.
Проведение земской реформы, введение единого законодательства не могло быть осуществлено при сохранении прежней системы феодальных иммунитетов, системы исключительных прав тех или иных светских и церковных феодалов, освобождавшей их от подчинения общим нормам закона, прежде всего от уплаты налогов. Поэтому статья 47 Судебника, утвержденная на Стоглавом соборе, сформулирована весьма энергично: «Тарханных» (т. е. освобождений от налогов —
Вокруг вопроса о тарханах и до и после Стоглавого собора происходила острая борьба. Однако сторонникам сохранения своих иммунитетных прав удавалось добиваться лишь самых незначительных послаблений общей политики государства, направленной на уничтожение феодального иммунитета.
Сущность земельной политики фактического правительства состояла в ограничении посягательств церковного и монастырского землевладения на земли светских феодалов, в том числе и детей боярских, т. е. служилого дворянства. Законодательство стремилось охранить от экспансии церковных феодалов также земли крестьянства.
Как и в ряде других важнейших направлений правительственной деятельности, переход к самодержавию и опричнине приведет к разрыву с политикой фактического правительства конца 40—50-х гг. и в сфере земельных отношений, к ликвидации политического компромисса, учитывавшего интересы крестьянства и посадских людей, в пользу которых после восстаний 1547–1549 гг. феодалам пришлось временно поступиться и своими «правами» на эксплуатацию.
Высшим проявлением политического компромисса феодальных верхов с верхами крестьянского и торгово-промышленного городского населения можно считать такой факт: феодальное государство пошло на то, чтобы отдать свою власть на местах «лутшим людям» волостей и городов. В 1555–1556 гг. в соответствии с указом об отмене кормлений отмена наместничьего управления и замена его выборной администрацией происходит по всей стране.
Исследователи заметили, что в районах вотчинно-поместного землевладения власть оказалась в руках дворянских выборных руководителей — губных старост. Это справедливо рассматривается как признак консолидации класса феодалов в борьбе за дальнейшее усиление эксплуатации крестьянства, за подчинение крестьянства власти дворян-помещиков. В этом смысле укрепление авторитета и силы губных старост на местах имело антинародный, антидемократический характер. Необходимо, однако, посмотреть на факт передачи власти на местах выборным от дворян и под другим углом. Со стороны центральной власти это был шаг в направлении отчуждения доли своей власти в пользу выборного дворянского самоуправления. Позднее самодержавие превратит губных старост в проводников своей опричной земельной политики на местах. Во второй половине XVII в., в пору окончательного укрепления абсолютизма, выборные губные старосты будут подчинены назначенным Москвой городовым воеводам. Тем самым будет ликвидирован последний элемент самоуправления, даже самоуправления дворянского. В рассматриваемый момент дворянское самоуправление было только еще учреждено и набирало силу. В дворцовых и вотчинных землях оно сосуществовало с органами крестьянского земского самоуправления, постепенно подчиняя их себе. В землях черносошных, где не было помещиков, не было и губных старост. Там самоуправление, вернее, всю местную власть передали выборным «от простого всенародства». Выборное самоуправление вводилось и для городских посадов, за исключением таких городов, как Москва, Новгород, Псков, Казань и пограничных городов-крепостей, где сохранились наместники-воеводы. Эти исключения указывают на тот предел, дальше которого правительство не решилось пойти в предоставлении городам выборного управления. Власть, в руках своего наместника, т. е. безраздельно в своих руках, государство оставляло на форпостах пограничной обороны, в незамиренном только что завоеванном крае (Казань) и в столице. Кроме того, воеводское управление сохранялось в Новгороде и Пскове, исконные вольности которых традиционно внушали Москве серьезные опасения.
Развитие северных областей в ходы правления фактического правительства представляет собой поразительную картину роста ремесла, торговли, мощного промыслового предпринимательства. Богатеи в Поморье — что подтверждено документально, — но, видимо, и во всей стране «купили» у феодального государства широкую судебно-административную автономию.
Историк Н. Е. Носов отметил, что первые торговые переговоры с Англией от имени Московского государства вели именно «торговые мужики» — двинские богатеи Фофан Макаров и Михаил Косицын. Именно они вместе вологжанином Осипом Непеем первыми отправились в качестве русских «гостей» в Англию в 1556 г. Эта внешнеполитическая акция целиком находилась в русле торгово-промышленной политики фактического правительства. Глава правительства Избранной рады А. Ф. Адашев обращал особое внимание на северные промышленные волости — Тотьму, Двину, Пермь. Он всячески защищал интересы зажиточных — торгово-промысловое население. Политику укрепления торгово-промысловых верхов энергично поддерживал Сильвестр — выходец из среды зажиточных посадских людей Новгорода.
Надо сказать, что характер реформ меняется в зависимости от времени их появления. Реформы, а тем более проекты реформ, принятые в годы, близкие к 1547-му, носят значительно более демократический характер, отражают интересы действительно «всей земли». В середине 50-х гг. правительство проводит целый комплекс реформ, направленных на «огосударствление» взаимоотношений между классом феодалов и центральной властью. Важнейшими из них являются приговоры о кормлениях и о службе.
Эти факты убедительно подтверждают мысль В. И. Ленина о том, что «классовая борьба, борьба эксплуатируемой части народа против эксплуататорской лежит в основе политических преобразований и
Кроме приговора о кормлениях правительство принимает в 1550 г. ряд других важнейших указов, регулирующих служебные обязанности землевладельцев. Устанавливается единая норма военной службы с земельных владений. В целях практического исполнения приговора о службе летом 1556 г. был проведен всеобщий смотр дворянского ополчения. Все феодалы-землевладельцы независимо от размера своих владений становились служилыми людьми государства. Даже вотчинная земля превратилась в государственное жалование за службу. Разумеется, княжеская латифундия не стала от этого по приносимым ею доходам равна малому владению мелкого помещика. Речь шла не об уравнении богатств, а об уравнении «сильных» и «богатых» со всеми служилыми людьми в служебной повинности перед государством, именно несмотря на их богатство, на их экономическую самостоятельность.
С середины 50-х гг., вскоре после проведения важнейших реформ фактического правительства, заработала мощная военная машина Московского государства. Через два года, в 1558 г., началась Ливонская война. Для ее ведения, а также для борьбы со степняками на юге и на востоке страны центральное правительство получило возможность постоянно держать под своими знаменами многие десятки тысяч вооруженных воинов, хорошо экипированных, снабженных лошадьми и продовольствием. Иван Грозный позднее отнял у Адашева заслугу создания могущественного русского войска централизованного подчинения. Он объявил рост и решительное улучшение действий вооруженных сил результатом удаления Адашева от власти: «Егда же Олексеева и ваша собацкая власть преста, тогда и тако царствия нашему и государствию во всем послушны учинишася, и множае троюдесять тысящь бранных исходит в помощь православию», — писал Грозный Курбскому в 1564 г. Разумеется, царь тенденциозно и неверно изображает действительную причинную связь фактов. Новое, многочисленное и хорошо организованное русское войско появилось не «по манию царя», освободившегося от мешавших ему советников. На это потребовались годы упорной работы правительства, для этого нужна была система мер, какими и были реформы середины 50-х гг. Снаряжение и содержание такого войска не было бы возможным, если бы оплата его землей и всякого рода «кормом» не была организована в широких общегосударственных масштабах.
Другое дело, что для последовательного проведения в жизнь перераспределения земель и неукоснительного выполнения большими и малыми феодалами служебных обязанностей перед государством политика «внутриклассового мира», проводившаяся правительством 50-х гг. и
