— В каком состоянии была голова? Перед тем, как её поместили в криоген.
— Раненый получил травмы, несовместимые с жизнью. Короче — он умирал… Оставалось несколько минут.
— То есть, находился ещё в сознании?
— Да. Я сунул его в криоген. Потом… Камера вышла из строя. А мне требовалось срочно перейти на другой, малый корабль. Там камера не предусмотрена. Это шлюпка на одного. Последний шанс.
— И как вы поступили?
— На глаза попался криогенный модуль, в котором нам доставили кота. Ну и… вот…
Я откашлялся, потёр лоб.
— Простите, я понимаю вам тяжело вспоминать. — Доктор поморгал. -
Но вопрос чисто профессиональный. Как вы отделили голову от тела?
— Времени уже не было ни на что… Отколол.
Учёный задумался, решая в уме какие-то специальные технические задачи. И не спешил с ответом.
— А вы согласны выплатить шестидесятипроцентный аванс? — поинтересовалась Ари.
— Никаких проблем, — выдохнул я. — Никаких.
Я жил в клинике, в отдельном блоке, из которого не выглядывал.
Почти не спал.
Ари сообщала о ходе работы. С тех пор, как модуль вскрыли, девушка относилась ко мне с сочувствием и даже симпатией.
В лабораторию, в царство доктора Миллера, я не рвался.
Не хотел видеть… полуфабрикат.
Через месяц Ари без стука вошла в мою комнату во время завтрака, с радостным блеском в глазах. И объявила с порога:
— Доктор говорит — есть надежда!
Я расплескал зелёный чай из чашки.
Отвернулся, потому что по щекам текло. Наверное, чай.
Она помолчала, давая прийти в себя:
— Ещё неделя. И всё будет ясно.
Выйдя, Ари тихо прикрыла дверь.
За тридцать дней биокамуфляж рассосался. Мои собственные черты, многим известные, проступали всё отчётливее — несмотря на отросшие усы и бороду. Кудри тоже отросли.
Доктор и его ассистентка уже поняли, с кем их свела нелёгкая. Вели себя корректно. Даже не знаю, как я выдержал неделю.
На восьмой день Миллер и Ари пришли вдвоём.
Когда я открыл дверь — их лица просто сияли.
Ари пристально взглянула на меня.
— Вы сядьте. Взяла за руку и усадила в кресло.
— Ну? — спросил я.
— Получилось. — Доктор не скрывал торжества. — Готовы?
— К чему?
— Увидеть результат.
Подо мной словно распахнулась зияющая, леденящая бездна.
— Готов, — буркнул я. Губы не слушались.
Ари пошла к двери.
Я увидел Лину, воскресшую из мёртвых..
Свидание было коротким — всего три минуты. Оно могло состояться и в лаборатории. По словам доктора это гораздо безопаснее, с медицинской точки зрения. Миллер настаивал на лаборатории. Но Лина воспротивилась.
Она была ещё очень слаба. До моей комнаты её вели под руки.
На лице некоторый перебор косметики. Лине хотелось быть красивой. Бледность и синие круги под глазами её не устраивали.
Думаю, не обошлось без советов и помощи Ари. В таких ситуациях женщины выступают единым фронтом.
И даже сейчас от Лины исходил нежный, тёплый свет.
Миллер едва оторвал нас друг от друга и увёл пациентку.
Опомнился я нескоро…
Следующие две недели интенсивной терапии укрепили здоровье Лины.
Доктору было трудно с ней расстаться: в Лине учёный видел свидетельство невероятного личного достижения. Он гордился ей. Будь воля доктора — пациентка осталась бы в клинике до конца дней.
Ари твердила, что Лину пора выписывать.
И вот — последний день.
Лина, в своей палате, наряжалась к выходу, прихорашивалась.
Я, Ари и Миллер, в моей комнате, оформили расчёт.
Клиника была спасена.
Искренние благодарности, искренние пожелания…
Учёный под занавес решил снять вопрос, который, видимо, его занимал.
— Если не секрет, кто вам Лина? — спросил он с любопытством.
Ассистентка посмотрела на него как на полного идиота.
— Она моя… невеста. — Я запнулся, потому что впервые так назвал Лину.
Миллер улыбнулся:
— Вы не похожи на исчадие ада.
Клинику покинули на медицинском авиакаре, взлетевшем из внутреннего дворика. Вела Ари. Мы с Линой сидели, крепко держась за руки.
У моря, на узкой полосе жёлтого песка, среди голых скал, вышли из авиакара.
Место уединённое.
Девушки о чём-то пошептались, как будто им не хватило времени в клинике. Потом Ари простилась со мной.
Доктор строжайше наказал беречь Лину. Я улыбнулся…
Аэрокар взмыл над скалами.
— Куда мы теперь? — Лина прижалась ко мне. — У тебя есть план?
— Конечно.
Верхняя грань перстня, с вензелем, представляла собой крышку. Если откинуть её, то на внутренней стороне развернётся параболическая антенна, а сбоку — миниатюрный экран.
Я подготовил свой перстень к работе. Сориентировал антенну, глядя на экран и считывая показания.
Вещица мощная, в глубине скрыт нанореактор. И умеет она много чего.
Послав сигнал, я обнял Лину.
Гиперсферный корабль на гравитаторах шёл к нам с орбиты. Спуск энергоёмкий, но зато он исключал разогрев и, значит, ионизационный шлейф. Включена система камуфляжа. Наш корабль трудно обнаружить.
Судно арендовано, его придётся вернуть.
Что нас ждёт?
Перстень единственное, что у меня осталось от прошлого.
Я знал только одно: Лина дорога мне.
