— Никуда я не пойду! Оставь меня!
— A-а! Опять, к любимому Вите хочешь?! Пойдем, говорю! — он потащил, Заю за шиворот. Та упала, и Михаил поволок жену, прямо по мокрому снегу.
Жертва отчаянно отбивалась. Тогда он ударил её по лицу, и еще. Ленка закричала, рыдая:
— Гад, гад! Сволочь! Ненавижу! — лёжа на спине, схватила, попавшийся под руку, кусок кирпича и бросила в рассвирепевшего мужа.
Ворота во двор открылись, вбежал возбуждённый Серёга. Попытался разнять, вцепившихся друг в друга, супругов.
— Ты че, Михаил, совсем рехнулся?! Отпусти её!
И ударил его по лицу. Это возымело действие. Михаил бросил Заю и, матерясь, скрылся в квартире.
— Не прощу, не прощу! — выкрикивал он, оставшись, в одиночестве, на кухне. — Пусть убирается ко всем чертям! Всё равно, нам вместе не жить! Ненавижу!
Муж выскочил вновь, в уже пустой, двор и пошел в трактир, заливать своё горе, время от времени, шепча:
— Мы не люди! Звери, звери!..
4
Запой шел «полным ходом». Зая дома не появлялась. Где была, Михаил не знал. Да, в принципе, это его мало интересовало. Опохмелиться, залить глотку, — вот, что было во главе угла. Алкогольная наркомания: поиск спиртосодержащей жидкости, приём и алкогольные грёзы в лежачем положении, а потом, мёртвый сон. Именно в состоянии полубодрствования — полусна, он, в данный момент, находился, валяясь на скомканной кровати, не раздеваясь, — в верхней зимней одежде и грязных ботинках.
Стояла глубокая ночь. И тут, появился ОН.
Точнее Михаил ЕГО услышал. Голос был жуткий, низкий, как из бочки, с властными, требовательными интонациями. И звучал, не откуда-то со стороны, а в голове, точнее, — в самой душе. САТАНА! Михаил это сразу понял. ОН явился к нему, и завёл мрачный разговор.
— Ты значительно преуспел, мой ученик! Скоро войдешь во Врата! Близок час посвящения! — гундосил голос.
— Что тебе нужно, сатана?
— Душу, разумеется! Ха-ха-ха! Ты понял, что такое человек, видишь его насквозь, и этому научил психа — Я!
— Неправда! Я сам пришел, к сему сокровенному знанию!
— Глупец! Жалкий человечишко, животное! Кто, как не Я диктую идеи, рождающиеся в дурацкой голове, животном мозгу? Ты — параноик, с бременем сверхценной идеи собственной, якобы, гениальности! Но, на самом деле, — червь! А Я твой БОГ.
— Мой Бог — Христос! Изыди, черный дьявол!
— Ха-ха-ха! Что проповедует этот несчастный бог? Любовь к людям, любовь к себе. А ты ненавидишь и презираешь своих же собратьев, Христа же, ни в грош не ставишь! Не нужен он психу, как и псих ему! А МНЕ ты нужен!!!
— Выходит, Берлин тоже — ученик?
— А как же! Один из лучших! Хочешь поговорить? Его душа здесь. Он посвящен!
— Не хочу! Я много думал о страшном мировоззрении, которое не даёт спокойно жить, мучает. Пугает голой Правдой и цинизмом! В моей душе нет места Любви, и это самое тяжелое испытание! Чувствую, — оно ведёт к какой-то катастрофе! Не только к нравственному падению, но именно к ней… Это — твоих рук дело, мерзкий сатана!
— Обратись к своему глупому богу. Он утешит, ха-ха-ха! Но, навряд ли, выручит… Поздно! МОЯ Правда — сама Истина! Неужели ты, ученый, пойдешь против неё?!
— Не знаю… Но Любовь, хоть и самообман, — всё-таки, есть! Только она спасёт… И ты будешь бессилен, что-либо изменить!
— Дурак! Значит, предпочитаешь ложь?.. Время покажет. А пока, прощай! Ха-ха-ха!
Голос, как появился, так и исчез. ОН ушел. Низкое, громоподобное звучание его речи, минуту назад, было настолько реально, что Михаил был уверен, что это не галлюцинация. Но сказать, чтоб испугался, — сего не было. Странно! Однако надо вставать и промышлять что-нибудь…
Псих отправился в ближайший бар. Рядом с входом, стояли два мужика. Один был совсем «никакой». Напарник поддерживал, но тот, буквально, падал на ходу, неся пьяную околесицу.
— Слышь, мужик! Помоги довести чудака до дома. А то, замерзнёт. За магарычом не встанет! — попросил усатый парень, в норковой шапке.
— А где живёт-то?
— Далековато…
— Проще привести ко мне. Тут рядом живу. Пусть проспится, а утром уйдет, — алкаш сообразил, что за услугу, можно неплохо выпить. — Только давай сейчас, хотя бы, по сотке вмажем?
— Идёт. Куда бы козла посадить? Может, — к стене припрём?
Еле усадили. Мужик валился на бок, норовя уснуть. Зашли в бар, выпили.
— Ну, че поволокли! Сумку его не забудь!
Сначала, тащили «ношу» по пустынной дороге, под фонарями. А потом, по тёмной Потерянной.
— Ну вот, в тепле-то ему, ничего не будет. Пусть дрыхнет! — на кухне, парень достал, из кармана, бутылку водки. — Как зовут-то тебя?..
…После возлияния, Михаил не помнил, как и уснул. Очухался от того, что кто-то тормошил. Перед носом стоял вчерашний «груз — 200», лысоватый мужичок в синем свитере.
— Ты куда, куртку с шапкой и сумку подевал?!
— Какую сумку, какую куртку? — алкаш, спросонья, ничего не понимал.
— Отдавай лучше, по-хорошему, а то ребятам скажу! Они кости-то, быстро вправят!
— Так может, вчерашний парень увёл? Нет ведь его, и дверь не закрыта.
— Это друган мой! Скоро, наверно, придёт. Тогда не поздоровится! — мужичок был, явно настроен агрессивно.
— Ну, не знаю я, не знаю! Что привязался-то, в конце-концов? — вскочил Михаил. — Вот режь, но не ведаю, где твои вещи!
— Дай тогда куртку, опохмелиться принесу… — гость, видно, что-то задумал.
— Ради Бога, бери. Только быстрей возвращайся.
Мужичок ушел.
5
Через час, Паша, — так звали обворованного, — явился с целой кодлой парней для разборки. Они пытали Михаила вопросами, угрожали. Правда, не били. Не добившись ничего, заявили, что, если не принесёт пропажу через день, разговор будет совсем другой.
Беднягой, еще больше, овладел страх. Кто мог стащить дорогие вещи? Эти бугаи вернутся же, и прибьют. Ни на что не посмотрят! Ну, и вляпался в историю! Что делать? Что?! А, идея! Нужно спрятаться в психушку. А тем временем, пропажа может, найдется, или всё забудется. Михаил нацепил телогрейку (Паша, так и ушел в его куртке), и побежал звонить по телефону, — вызывать бригаду…
…В психбольницу, несчастный приехал, как в родной дом. Недаром говорят, что на зону, бывших зэков, обратно тянет. Причем не столько привычка, сколько неумение адаптироваться, к нормальной
