Вахреев в столице учинил в ее поисках!
– Да вот я тоже так думаю...
Алексей отключился, распрощался с молодыми людьми и направился к себе на Смоленку.
Добравшись до кабинета, Алексей угнездился за рабочим столом, – единственным в мире местом, где ему отлично думалось.
День клонился к вечеру. Точнее, давно склонился: за окнами стояла темень, было уже восемь двадцать. Февраль, ничего не попишешь! Чернильно-черный, холодный, неуютный февраль, в недрах которого тайно и робко вызревала весна.
Так плод растет в чреве дремучей девицы, которая даже не подозревает о том, что в ней завязалась другая жизнь.
– Кис? – раздался голос Игоря у двери в кабинет.
А, его ассистент вернулся! Он часто ходил ужинать в джаз-кафе, где подрабатывала после учебы его Кристина.
– Новости у нас есть?
Детектив кивнул утвердительно и изложил Игорю последние за день события.
Тот подсел к его письменному столу, в кресло для клиентов.
– Что касается Риты, то я почему-то верю, что она правду сказала, – заявил он.
– Я тоже, – кивнул детектив.
– А вот насчет того, что Митя не отправлял ориентировку на нее... По-моему, врет, выкручивается.
– По словам Сереги, он лезет из кожи вон, чтобы доказать свою лояльность вышестоящим органам. Сотрудничает, типа.
– Из чего не следует, что он говорит правду! – убежденно произнес Игорь.
– Согласен.
– А уточнить это по полицейским каналам можно? Точно узнать, откуда ориентировка пришла?
– Громов говорит, что не в его компетенции.
– Но если допустить, что он все же сказал правду, то... То какая картина у нас получается? – спросил Игорь.
– Деть мой, – это Алексей такое словечко придумал, поскольку на «дитя мое» Игорь обижался, тогда как «деть» находил прикольным, – ты ведь знаешь, я не люблю строить гипотезы на основании
– А чего ты тогда в кабинет заявился, а, Кис? – с подозрением прищурился Игорь. – Я ведь знаю, зачем:
Спасибо, что не сказал «я ведь тебя как
– Так я же еще не успел посоображать! – рассмеялся он. – Как только что-нибудь дельное насоображаю, то непременно с тобой поделюсь! А сейчас иди, не мешай...
После ухода детектива Рита вдруг встала из-за столика, подошла к окну, за которым рассыпала свои черные морозные кристаллы ночь.
– Почему Кисанов попросил тебя ему помочь? – тихо спросила она, не оборачиваясь.
– Помочь? – удивился Андрей. – А, убедить тебя сказать правду?
– Да, – еще более тихо ответила она.
– Он привел мне кучу аргументов и сам был предельно откровенен...
– Ты ему рассказал обо мне, да?
Рита повернулась и уставилась на Андрея своими темными глазами – словно револьвер навела.
– Ты... – он даже привстал, – ты что, решила...
– Я ничего не решила. Просто спрашиваю, – она снова отвернулась к черному, холодному стеклу.
– Спрашиваешь,
Андрей поднялся и вышел в коридор. Он был оскорблен, уничтожен. Грудь сдавило, не хватало воздуха, а уж слов и подавно. Нужно было срочно выйти на воздух, отдышаться, прогуляться.
– Я не хотела тебя обидеть, – донеслось до него с кухни. – Издержки моей профессии, наверное... – усмехнулась она.
По голосу Андрей понимал, что Рита все еще говорит, не оборачиваясь, глядя в окно. Он надел сапоги.
– В пору моего увлечения хакерством мы очень придирчиво проверяли каждого, кто пытался внедриться в наш круг... – продолжала она, – разве только через детектор лжи не пропускали, за отсутствием такового!
Рита рассмеялась, немного искусственно, неловко, смущенно.
Андрей захлопнул за собой дверь квартиры.
Услышав хлопок, девушка обернулась. Он прозвучал, как пощечина...
Бежать за ним, просить вернуться?
Может, и надо бы... Но это выше ее сил. Она так не умеет.
Что она наделала, мамочки, что она наделала...
Все, поздно. Ничего не исправить. Она Андрея оскорбила. Унизила человека, который... с которым...
Все так было хорошо! Так отлично, так здорово! Она в последние дни, несмотря на все неприятные события, даже дышать стала иначе: почувствовала себя на свободе, на просторе! Давно с ней этого не случалось: замкнутый мирок ее тесной комнаты да синеватый экран компьютера – вот чем жила она до сих пор. А тут волшебный город – просторный, быстрый, веселый, нарядный! И такой парень, Андрей, который не просто принял ее, чужую незнакомую девицу, но и ничем не потеснил, дал ей свободу, при этом свое участие, понимание...
А она... Она хакерские свои заморочки вдруг вспомнила! Проверить решила старыми методами надежность товарища... Уййй дура какая! Тем более что...
Тем более что слышала она – подслушивала, да, ну и что такого? – как Андрей об отце рассказывал, и как чувствовал себя предателем на допросах в милиции...
А Рита взяла и на те же раны кислотой прыснула!
Она опустилась на пол под окном, у батареи, уткнула голову в колени, которые обхватила руками, и с досадой почувствовала, как коленям стало мокро от слез.
...Мелкие снежинки, редкие, лениво-неспешные, пританцовывали в воздухе, обволакивая фонари легкой кисеей.
Андрей поднял воротник. Шапку он не надел впопыхах, но оказалось, что на улице не особенно холодно. Точно, к утру обещали оттепель, и ее дыхание уже ощущалось, тротуары начали раскисать...
Он чувствовал себя прескверно. Он вспоминал, как мучили его вопросами после задержания отца, как подлавливали на каждом неосторожно произнесенном слове...
«Вы ведь сами не зарабатываете, не так ли? Откуда же у вас эти часы?»
Сначала Андрей простодушно ответил, что папин подарок. Но быстро понял, он этим отца подставил.
Да, пусть папа сам подставил его. И маму... Но он, Андрей, не хотел быть предателем!
«...Зарплата декана не настолько велика, чтобы дарить сыну такие дорогие часы, вы не задумывались над этим?»
Не задумывался. Он никогда не задумывался над доходами отца. Ему казалось нормальным, что декан престижного института зарабатывает хорошо! К тому же Андрей уже жил отдельно, был погружен в свою работу над диссертацией – тогда ее только начал, – в отношения со своей девушкой, а позже переживал болезнь и смерть мамы...
«А машина, которую вы водите? Вы знаете, сколько она стоит? Это тоже подарок отца, а?»
Андрей не знал, сколько стоит его машина. Но признал, что подарок отца...
А что еще мог он сказать?!
Ничего.
Но мог промолчать! Мог потребовать адвоката! А он растерялся...
