или двух супермоделей подряд…
Неделю спустя Амели меня бросила. Ушла к очередной знаменитости. И, естественно, больше я никогда не встречался со звездами. Теперь, глядя на фотографии Амели в расцвете ее курносой красоты, я порой впадаю в тяжелое отчаяние, словно меня только что ограбили в темном переулке.
Нечего и говорить, досадная история. По крайней мере мне она кажется очень досадной. Зато я на собственной шкуре испытал, каково это — спать со звездой. И еще понял, почему некоторые только и мечтают о знаменитостях. Два года спустя один калифорнийский друг позвал меня на банкет, который устраивают после церемонии «Оскар». Сразу оговорюсь, что обычно я на таких вечеринках не бываю. Обычно я пью пиво в местном баре. Но сложилось так, что мой приезд в Лос-Анджелес совпал с «Оскаром», а мой приятель каким-то чудом раздобыл пригласительные на эту грандиозную гулянку.
Меры безопасности, конечно, были по высшему разряду. Процедура досмотра началась еще на бульваре Сансет. Когда охранники убедились, что у нас с другом соответствующая группа крови, нас пригласили в фургончик с тонированными стеклами, провезли по улицам города и доставили прямиком в новомодный дворец, где звезды и их прислужники потягивали дайкири и пялились на огни Лос-Анджелеса. Мне бы очень хотелось сказать, будто весь этот гламур не произвел на меня ровно никакого впечатления. Но нет. Я был просто вне себя от радости и восторга. Вечеринка выдалась ПОТРЯСАЮЩАЯ. Там была Камерон Диас (она подала мне пиво из холодильника! Очень хорошенькая, хотя у нее есть прыщи!), и еще я заметил Дженнифер Лопес, Бена Афлека, Николь Кидман плюс кучу известнейших режиссеров, агентов, продюсеров и около трех сотен супермоделей со всех концов Америки. Иными словами, я очутился на неслыханном вечере… и на мне была рубашка за 25 фунтов из магазина «Некст».
Примерно в середине этой изумительной гулянки мне попался на глаза Эдриен Броди. Даже в гламурной толпе с ним обращались как с самой звездной из звезд, потому что в тот вечер, пять часов назад, он получил «Оскар» за лучшую мужскую роль в фильме «Пианист». Статуэтку он скромно держал при себе. Броди показался мне хорошим парнем — проходя мимо, он даже позволил дотронуться до его «Оскара».
Через час я снова его приметил. На этот раз он стоял в углу и разговаривал с какой-то красоткой. За которой стояла другая красотка. А за ней — еще одна, потом еще и еще… С дюжину офигенных девиц выстроились в очередь. Они больше ни с кем не разговаривали, а только поглядывали на часы и терпеливо дожидались, когда же им позволят перекинуться парой слов с Эдриеном Броди.
Я спросил какого-то человека, похожего на «своего» в голливудской тусовке, что это за маскарад.
— Очередь за трахом, — ответил он.
Я сглотнул.
— Чего-чего?!
— Очередь за трахом. Девочки хотят поболтать с Броди в надежде, что одну из них он отвезет к себе домой. Может, и выберет кого, а может, нет. — Мой собеседник пожал плечами. — Попытка не пытка.
К чести самого Броди, выглядел он растерянным и немного смущенным всей этой суматохой. Я ему даже посочувствовал (ну, почти). Обалдеть, неужели это правда? Сперва я, конечно, не поверил и решил, что тот парень меня надул. Девчата просто хотят выразить Эдриену свое восхищение и рассказать, как глубоко он прочувствовал роль еврейского музыканта, пытающегося выжить в оккупированной немцами Варшаве. Если бы!.. Судя по тому, как эти крошки поправляли волосы и закатывали глаза, они были вовсе не кинокритиками. Они на самом деле стояли в «очереди за трахом». И Бен Афлек страшно завидовал Броди. Н-да, чего только не бывает на свете…
Прежде чем подойти к выводам об охоте за звездами, расскажу вам еще одну любопытную историю. О том, как охотились за мной. Да, это произошло, когда мне вручали ту награду и я познакомился с Миком Джаггером (а он, кстати, классный — именно такой, каким вы его представляете: городской выговор, хорошее чувство юмора, острый ум, слегка отвлеченный, но дружелюбный настрой к окружающим, несколько глубоких морщин). Всю вечеринку я завороженно за ним наблюдал.
И потом случилось это. Каким-то чудесным образом харизма Мика передалась и мне. Я постоял с ним перед камерами, поболтал ни о чем в прямом эфире, произнес короткую речь, после чего ко мне подошла девушка. Молоденькая и забавная журналистка с вытравленными волосами. Не успел я завести с ней разговор, как она меня поцеловала. Вечером мы поехали к ней и оттянулись по полной программе. Потом оттягивались всю неделю.
Мне казалось, что все как-то слишком просто. И вскоре мои подозрения оправдались. Примерно через неделю стало ясно, что мы с этой милашкой не поженимся. И однажды за завтраком она созналась: на вечеринке она решила, что я — какая-то знаменитость, меня ведь выпустили на сцену вместе с Миком. Другими словами, моих Пятнадцати Минут Славы хватило на то, чтобы подхлестнуть ее гормоны. Н-да, приятного мало… С другой стороны, я все-таки был польщен.
Вот такие дела. Слава имеет особую половую силу (даже если она длится меньше часа и задела тебя случайно, отразившись от другого человека — кумира миллионов, который в жизни похож на одряхлевшее насекомое). И такой малой толики бывает достаточно, чтобы разжечь чувства.
Итак, к каким выводам о сексе со знаменитостями я пришел? Изучив это явление со всех возможных сторон и углов, я предположил, что звездная охота имеет прямое отношение к генам.
Я нимало не сомневаюсь, что все мы изначально запрограммированы на поиски альфа-самца или альфа-самки, то есть генетических «звезд» человеческого рода. Давным-давно это означало, что самый завидный муж — широкоплечий дикарь, который приносит в дом самых мясистых антилоп, а самая завидная жена быстрее остальных собирает мох и славится на все племя широким тазом. Переспав с этими особями, мы получали возможность родить здоровых детей.
Потом мы вышли из пещер и построили общество. Антилопы и мох потеряли прежнюю значимость в нашем списке желаний, мы захотели одарить потомков деньгами и высоким социальным статусом, не говоря уже о приятной наружности и здоровье. Поэтому подсознательно стремились к тем, кто стоял на верхней ступени общества: королям, графам, принцам и принцессам. Эта эра длилась очень долго. Но все- таки закончилась. Век аристократии завершился, и ему на смену пришел век звездный. Сегодня у публичных людей есть все — почет, уважение, богатство, — что мы хотели бы дать нашим детям. Мы преследуем одну цель — поймать в свои сети актера или телеведущую.
Не очень-то романтично? Не печальтесь, это всего лишь один аспект человеческих отношений, мало того — аспект временный. Примерно к двадцати годам мы уже понимаем, что счастье заключается не в оральном сексе с пьяным бас-гитаристом на заднем сиденье его лимузина и не в письме Скарлетт Йохансон с просьбой выслать тебе ее последние трусики. Мы двигаемся вперед. Растем.
Ну, большинство из нас. Я все еще сижу в модном лондонском ресторане с Ирландкой и только что заметил за соседним столиком известную актрису. А она, оказывается, коротышка. И волосы нечесаные.
— На кого ты так уставился? — спрашивает Ирландка.
Черт, похоже, я давно молчу. И что теперь делать? Ладно, скажу ей. В конце концов, вряд ли нам с Ирландкой что-то светит. Мне весело, она тоже не скучает — можем и посмеяться.
Кивнув головой так, как умеют кивать только искушенные в охоте за звездами лондонцы — едва заметно и словно бы говоря: «Не оглядывайся сразу», — я даю Ирландке понять, чтобы она невзначай посмотрела по сторонам. Та кивает в ответ. Затем, сделав вид, что поправляет пальто на вешалке, оборачивается. И присвистывает.
— Ничего себе! Это что, правда она?
— Кажется, да.
— Обалдеть! Ну и метр с кепкой!
Я соглашаюсь, но отмечаю:
— А бедра у нее ничего.
Ищу развлечений… ржунимагу!
