попытки.
Солнце еще не зашло, но в его лучах больше не было багрянца.
Нас окутывали безмолвные сумерки, и я вдруг подумал, что мне давно пора ехать к дочери. Как же мне хотелось увидеть Пенни… Опустив глаза, я снова посмотрел на Рэнди. Все-таки хорошо, что я не стал делать из него лепешку.
Анатолий Ковалев
Кто напугал господина Д.?
Труп господина Д. обнаружила его собственная жена, когда вернулась в десятом часу утра из Красногорска от своей дальней родственницы. В последнее время она часто не ночевала дома, пользуясь полной свободой, которую предоставил ей муж. Он сказал однажды, полгода назад: «Мы уже достаточно долго живем вместе. Необходимо какое-то разнообразие». Нет, он не намекал на развод. О разводе не было и речи. Они вполне устраивали друг друга, хотя детей так и не завели. Восемь лет без детей - это, конечно, удивляло, хотя у господина Д. имелась дочь от первого брака. Кто сказал, что семья без детей не может быть счастливой? Никаких скандалов, ссор, недомолвок, подозрений… А если захотелось разнообразия, какой в этом грех?
Господина Д. звали Игорем. Последние пять-шесть лет, кроме жены Алины да старухи-матери, никто не звал его по имени. Преуспевание в бизнесе, позволившее сделать политическую карьеру, укрепило за ним почтительное обращение «господин». Поначалу этот анахронизм забавлял Игоря - что-то вроде очередной клички приклеившейся ненароком. Мало ли их было в жизни? Но постепенно господин Д. привык и даже стал гордиться столь почетным званием.
Алина сразу догадалась, что он мертв. Муж сидел в кресле с открытыми глазами, уставившись куда-то вдаль. Ей показалось, что он смотрит на музыкальный центр. В компакт-проигрыватель был загружен диск группы «Гэзеринг», с солисткой Аннеке ван Гирсберген. Еще Алина заметила на письменном столе «паркер», который муж всегда держал в кармане делового костюма. Открытый «паркер» на столе, и никаких бумаг, никакой записки.
Пустяк, конечно, но ей это показалось странным. Она так и сказала следователю: «Игорь дорожил «паркером» и пользовался им в крайних случаях, когда требовалась какая-нибудь важная подпись».
Впрочем, следствие было тут же прекращено, как только стали известны результаты экспертизы. Смерть наступила примерно в восемь часов вечера из-за остановки сердца. Не исключено, что господин Д. испытал шок, но это лишь предположение.
Когда мужчина тридцати семи лет отроду, в расцвете сил отдает Богу душу, это кажется невероятным. А если учесть, что мужчина богат и по молодости лет не составил завещания, рано или поздно возникает вопрос: «А кому была выгодна его смерть?»
- А действительно, кому?
Вопрошающий был примерно одних лет с господином Д. Коренастый брюнет, только-только начавший лысеть. Грубоватые черты лица выдавали человека прямолинейного и мужественного. Он гладил руку Алины, покоящуюся у него на колене, и время от времени приговаривал: «Ну-ну, не стоит так убиваться».
Алина впервые дала волю слезам. На похоронах она ни разу не вздохнула. На поминках сидела изваянием. Не то что некоторые. Например, дочь Игоря, восемнадцатилетняя истеричка, устроила показательные выступления, завопила в морге: «На кого ты нас покинул?!» Можно подумать, это случилось два дня назад! А на кладбище, когда Алина целовала покойника в лоб, процедила сквозь зубы: «Свела отца в могилу, сучка!» Процедила так, что слышали все.
Теперь, в присутствии близкого человека, Алина могла расслабиться. Иван уже два года был ее любовником. В отличие от мужа, она давно разнообразила свою скучную семейную жизнь. И тот роковой вечер провела не в Красногорске, у дальней родственницы. Господину Д. никогда не приходило в голову проверять жену. «Полная свобода или никакой свободы!» - любил говаривать он.
- Его смерть была выгодна всем! - всхлипывала женщина. - Понимаешь? Всем!
Когда она волновалась, у нее появлялся легкий эстонский акцент, как у ее матери, и Алина будто пела, растягивая гласные. Иван обожал эту длинноногую шатенку. Скорбное отчаяние придавало особую красоту ее чуть раскосым, васильковым глазам.
- Дочери он прекратил платить алименты два года назад. И она остро нуждалась в деньгах. Он с детства избаловал эту стерву подачками. Дарил дорогие побрякушки. А после того как развелся с первой женой, охладел. И я его прекрасно понимаю. Дочь закатывала ему безобразные сцены, обзывала последними словами и даже грозилась убить.
- Убить отца?
Иван сам приходился отцом двум не очень любезным и даже нагловатым подросткам, но такими словами в его семье не бросались.
- Знаешь, Ваня, мне почему-то все время кажется, что его убили, - призналась вдова господина Д.
- Каким образом?
- Напугали. Ведь может человек умереть от испуга?
- Здоровый мужик, обладающий деньгами и властью, чего-то испугался? Испугался так, что отдал концы?
- При чем здесь деньги? Разве ты ничего не боишься?
- Я-то? - Иван усмехнулся и смущенно потер пальцами нос. - Я был на двух войнах, лапа моя.
- Да разве это имеет значение? - запальчиво воскликнула она. - Можно быть бесстрашным воякой и при этом бояться пауков! Игорь, например, боялся своей матери…
- Ей тоже была выгодна его смерть?
- Еще бы! Ты ведь ничегошеньки не знаешь! Мать Игоря - отпетая алкоголичка. Она начала пить, когда их бросил отец. На сыне вымещала обиду, била его смертным боем, издевалась, как могла. Однажды привязала его веревкой к кровати и оставила так на двое суток. Шлялась по мужикам, а про ребенка забывала. Игорь ее не простил. «Моя мамаша умрет нищенкой, - говорил он. - Даже на похороны не получит ни гроша!» Она-то как раз жива-здоровехонька, а Игоря нет.
- Теперь она тоже наследница? - поинтересовался Иван.
- Разумеется, и дочь, и мать…
Бутылку виски Алина пила в одиночестве, потому что Иван был за рулем. И когда небо в окнах ее многокомнатной квартиры начало бледнеть, она уже едва ворочала языком.
- Только вряд ли это мамаша! - неожиданно встрепенулась вдова.
- Почему ты так уверена, что вообще кто-то был?
- Уверена? Я знаю наверняка! Когда утром вошла в квартиру, стоял одуряющий запах духов… Дорогих духов. Таких, что не выветрились за двенадцать часов, прошедших с момента его смерти…
Иван уложил ее в постель, а сам отправился к жене и детям. Он часто приезжал домой под утро. Фирма, соучредителем которой он являлся, переживала период становления. Жена не роптала. Ведь были времена и похуже. Когда Иван служил в армии и уезжал на войну, они не виделись месяцами.
«Напилась и несет всякую чушь! Игоря убили! Его смерть была выгодна всем! Неврастеничка!»
Он резко затормозил, хотя светофор мигал безразличным желтым глазом. Ивана поразило неожиданное открытие: «А ведь мне тоже была выгодна смерть Игоря!»
