— В грудь ткнули… чем-то… Точно мы не знаем…
— А когда же его?
— Да днем когда-то, точно не знаем.
— И что ж теперь? — всхлипнула Любовь Игнатьевна.
— Ну, не знаю… — почему-то смутился Орлов. — Скажите, а вы ничего странного за ним в последнее время не замечали? Может, он вел себя необычно, может, жениться обещал?
— Жениться он мне уже давно обещал… — снова вздохнула Люба. — Мы ведь когда познакомились, Коля женатый был… Он говорил, что когда-нибудь разведется с ней, да не успел. Она сама от него сбежала.
— А с кем она сбежала от убитого, не знаете?
Орлов почувствовал, что в руках у него наконец-то появляется некая ниточка, за которую можно ухватиться.
— С каким-то замминистра московским. Он к нам на совещание приезжал… Вот она с ним и убежала от Коли… Говорят, их потом в Москве видели, в офисе каком-то… И знаете, что в этой истории странно? Я об этом всё время думаю…
— Что же? — следователь ещё более насторожился.
— Как она могла променять Колю — понимаете, Колю! — на какого-то ничтожного замминистра?!..
Домой Орлов возвращался поздно и пешком. Все троллейбусы уже давно вернулись в депо — Михаил Петрович видел это своими глазами. Такси брать не хотелось. Орлов пытался хоть как-то уложить в голове всё, что он узнал за сегодняшний день, но это ему пока не удавалось. Ясно было одно: в деле об убийстве кондуктора определённо наметился московский след.
Глава 8
Как и предвещал настенный календарь, ровно в семь часов сорок семь минут утра утреннее солнце пролило свой характерный свет на город и примыкающие к нему окрестности.
Повинуясь звонку будильника, Орлов бодро вскочил, нашарил под диваном пыльные гантели, выкатил их на ковёр, посмотрел на них внимательно и направился в ванную. Насвистывая пару тактов из композитора Моцарта, он включил ржавую воду и поглядел в зеркало. Из зеркала на Михаила смотрел небритый и похмельный, весь в наколках, Константин Кинчев.
«Сосед — сволочь!» — в который раз отметил про себя Орлов, отлепил от зеркала рекламный плакат и стал быстро бриться умелыми движениями сильных рук.
Мысли об убитом кондукторе сами собой лезли в голову. Накануне, на совещании, полковник Стригун спрашивал, не было ли случаев, подобных этому убийству… Ну, скажем, лет пять назад убили швейцара ресторана «Уральские пельмени». Преступление до сих пор не раскрыто. Убийство было совершено большим тупым предметом, предположительно дверью. Нет, не похоже... Убийство в магазине «Центральный»… Техничка Кузина. Убийца — один из стоявших в очереди, которую Кузина решила протереть шваброй… Сантехника в седьмом ЖЭКе вантузом задушили… Нет, не то, всё не то!..
— Как всё-таки редко убивают у нас кондукторов! — с досадой подумал Орлов, скребя лезвием по горлу. — И в результате у милиции нет навыка работы по таким делам, нет наработанного материала, нет типичного преступника. Чаще надо их убивать, чаще. Тогда и раскрываемость повысится. Верно я рассуждаю, брат-сыщик? — и Орлов подмигнул своему отражению.
Выйдя с места постоянной прописки, лейтенант милиции Орлов Михаил Петрович пошёл по улице вдоль длинного ряда коммерческих палаток. Мимо Орлова в различных направлениях следовали прохожие без особых примет, неся в правых и левых руках сумки разной степени тяжести. Какой-то мужчина вел на поводке дога с ярко выраженными первичными половыми признаками. Из динамиков неслась лёгкая музыка отечественных исполнителей. «Шуфутинский. Или Киркоров», — безошибочно определил Орлов.
— Хорошо бы посадить за убийство кондуктора моего соседа-козла! — позволил себе помечтать следователь. — У этого гада музыка каждый день до трёх ночи орет. Жаль, что он наверняка не причастен к убийству. Хотя, стоп… В троллейбусе, вроде бы, музыка тоже играла…
Проходя мимо киоска, торгующего из корыстных побуждений горячими сосисками, Михаил Петрович замедлил шаг и заглянул внутрь. Ещё с той поры, когда Орлов работал в патрульно-постовой службе, торговцы привыкли угощать его десятком-другим горячих сосисок в тесте. Вот и сейчас милиционер отошёл от киоска довольный, с большим и аппетитно пахнущим пакетом.
Жуя сосиску, он зашёл в троллейбус № 5, сел и задумался. Зачем кому-то понадобилось убивать Старобабина именно в троллейбусе? Ведь можно было убить после работы… Или до…
— У вас что, молодой человек?! — неожиданно раздался у него над ухом громкий визгливый голос.
Орлов вздрогнул, рука его машинально дёрнулась к кобуре. «А может, убийца просто испугался, и убил Старобабина из соображений самообороны?» — подумал лейтенант, предъявляя удостоверение.
Глава 9
Орлов уселся за стол, отключил телефон и, пытаясь сосредоточиться, нервно забарабанил пальцами по столешнице. От многолетней напряжённой работы на полированной поверхности стола уже образовалось десять ямочек, выдолбленных орловскими пальцами.
— Никто не видел. Никто не слышал, — Михаил Петрович по привычке, оставаясь в одиночестве, рассуждал сам с собой. — Кондуктор не кричал, не сопротивлялся…
Дверь кабинета резко распахнулась, и в неё просунулась бритая голова Юры Прохорова, приятеля из РУОПа.
— Мишка! Мы на задержание. Поедешь?
Орлов прервал размышления.
— Кого?
— Не поверишь! На Кабана баба какая-то заяву за изнасилование подала — её из Ленинского РОВДа упросили. Там нас уже человек пять записалось, но я на тебя место забил. Ну, ты едешь или нет? Сам знаешь, такой стрельбы ещё долго не будет.
— Черт! — Орлов плюнул с досадой. — Не могу. По кондуктору этому шеф торопит. Не успеваю!
— Ну, смотри. Валить Кабана, значит, без тебя будем.
Дверь закрылась и по коридору гулким эхом отдались шаги убегающего Прохорова. Орлов успел крикнуть вдогонку:
— Расскажешь вечером — я пивка возьму!
Михаил Петрович помассировал виски пальцами и снова попытался сосредоточиться.
— Итак, на чем мы остановились?.. Почему кондуктор не закричал? Может, он знал убийцу? А тот хладнокровно подошёл и р-раз ему в бочину! А кондуктор упал? Упал...
Тут Орлов зашатался и повалился на бок вместе со стулом, на котором сидел, и прижатыми к вискам пальцами.
— Да, вот так упал и ехал ещё как минимум…
— Михаил Петрович, чаю бу…? — осеклась на полуслове Леночка Валуева, секретарь, входя в кабинет и увидав лежащего на полу хмурого лейтенанта.
— Бу. Чаю я, Лена, бу, — строго сказал Орлов и поднялся с пола.
Через пять минут Лена принесла стакан чаю и поставила его на стол. Следователь вместе с секретаршей дошёл до двери кабинета, выпустил её и громко крикнул в коридор: «Меня нет ни для кого! Я работаю!», после этого закрыл дверь и повернул ключ на два оборота.
Теперь он остался один в кабинете, и часов на пять ему был обеспечен покой. Все знали, что после таких слов к Орлову лучше не соваться. Один раз, правда, дверь вышибли — уж больно было тихо в
