отстраняет человека от привычного и достаточно простого использования моторных реакций при этом не упрощая и не интегрируя процессы, ясно, что оправданность применения автоматического переключения передач иллюзорна Ее ли подлинная потребность или пассивное желание удовлетворяются без усилия, человек испытывает не удовлетворение, а скорее более сложную неудовлетворенность. Когда человек окажется беспомощным перед лицом природной катастрофы, у него будут причины задуматься и пожалеть, что он не удовлетворял свои потребности более естественным образом.
И наконец, интегрированный дизайн должен учитывать социальные группы, классы и общество. Многое в дизайне необходимо пересмотреть, чтобы выяснить, насколько дизайн поддерживает существующие классовые системы и социальный статус.
Прекрасный пример этому – деревянные сабо, шлепанцы из кожи и дерева, которые делают в Ангельхольме в Швеции. Эту обувь можно носить и дома, и (с простой повседневной одеждой) на улице. В Швеции такие сабо продаются по ю долл. за пару. Верхняя часть сделана из коровьей кожи, платформа и каблук – из дерева. Подошвы резиновые. Все эти три материала изнашиваются медленно. С ортопедической точки зрения эти сабо настолько полезны, что их рекомендуют надевать хирургам и медсестрам во время операции. К тому же они очень удобны. Продолжительность их службы не меньше четырех лет, их можно носить в любую погоду, и, поскольку они не несут информации о статусе, то подходят для людей любого уровня дохода и социального положения. (В этой связи интересно отметить, что в последнее время сабо стали делать из материалов разной текстуры и цвета, в том числе искусственных. В результате они изнашиваются быстрее; ремонтировать их труднее, а иногда и невозможно.) В своем первоначальном виде они были великолепным примером местного, не испытавшего постороннего влияния дизайна. В 1970 годы несколько разновидностей сабо стали популярны в США и продавались как шведские сабо по 45 долл.
Если вернуться к образованию, мы увидим, что причина философского и морального банкротства многих школ и университетов дизайна связана с растущей тенденцией готовить студентов к роли узко вертикальных специалистов, тогда как в действительности требуются специалисты широкой горизонтальной специализации, или синтезисты. Практически все в сегодняшней университетской среде направлено против такой подготовки в духе общего синтеза. Предварительные курсы, обязательные дополнительные курсы, обязательные основные курсы «по выбору», деканы и профессора, строящие свою империю в соответствии с собственными амбициями, – все это делает более Широкое образование практически невозможным. Поскольку студенты все больше озабочены поиском работы и гарантированного рабочего места, в начале 1980-х специализация усилилась. Они надеются, что более глубокая специализация поможет им получить вожделенную работу, но в итоге ошибаются. Промышленность и представители различных профессий ежедневно твердят нам, что им нужны студенты с более широкой общей подготовкой. Узкоспециализированный выпускник часто с легкостью получает первую работу. Но через 5-ю лет такой специалист окажется на обочине, а те, кто имеет способность к синтезу и практический опыт, связанный с социальными измерениями дизайна и архитектуры, продвинутся по карьерной лестнице. Отчаянное стремление к специализации начинает тревожить и заставляет вспомнить, что специализация в живой природе обычно приводит к вымиранию.
В идеале, конечно, заниматься дизайном заинтересованные люди всех возрастов должны группами, чтобы учиться, обучать друг друга, экспериментировать, заниматься исследованиями и обсуждениями, общаться друг с другом и с представителями дисциплин, которые обычно не относят к дизайну. Такая группа должна быть небольшой (30-50 человек); ее члены могут оставаться вместе несколько недель, месяцев или даже лет. Часть участников группы или кто-то один могут выходить из нее, путешествовать, работать непосредственно с другими группами или на каком-либо производстве. Все члены группы должны иметь доступ к компьютерным учебным программам, компьютерному сбору, хранению и поиску информации.
Но, вероятно, еще важнее определить, что можно сделать прямо сейчас и в ближайшем будущем.
При составлении пятилетней программы обучения промышленному дизайну и дизайну окружающей среды в 1964-м, 1971-м, 1972-м, 1977-м и 1982 годах мы включали в программу обучения каждого студента как можно большее количество дисциплин. Мы попытались сломать искусственные границы между различными специализированными областями дизайна, такими, как визуальный дизайн, дизайн интерьера и промышленный дизайн. Этому помогло применение в процессе обучения новых средств коммуникации, компьютерных технологий, фотографии, кинетики, кибернетики, электроники и режиссуры. Студентов поощряли не только исследовать вербальные, визуальные и технологические методы передачи информации, но и заниматься другими дисциплинами, связанными с интегрированным всеобъемлющим дизайном. Таким образом, особое внимание уделялось социологии, антропологии, психологии (восприятие, учет в проектировании человеческого фактора, эргономика) и наукам о поведении. Поскольку и отдельные люди, и социальные группы функционируют биологически, так называемые науки о жизни стали краеугольным камнем в изучении систем, форм, структур и процессов. Следовательно, изучение химии, физики, статики и динамики основательно подкреплялось занятиями по структурной биологии, экологии и этологии. В результате понадобились курсы по теоретической и прикладной бионике и биомеханике (см. главу 8). И наконец, около одной трети всей программы мы оставили студенту для свободного выбора. Это означало, что на практике студент мог выбрать свой курс в области, особенно ему интересной, например антропологии или политологии.
К сожалению, практически все школы или факультеты дизайна в США требуют степени бакалавра в той же области, в которой студент собирается делать дипломную работу на степень магистра. Мы выбрали другой метод, так как убеждены, что подлинные потребности мира в дизайне должны удовлетворяться многодисциплинарными коллективами. Поэтому для дипломной работы мы не требовали 4-5 лет обучения промышленному дизайну, архитектуре или другой отрасли дизайна, а выбирали нашу молодую смену из занимавшихся науками о поведении. Это делало их работы более основательными.
Такое смешение дисциплин около 25 лет приносило замечательные результаты. С тех пор как я начал работать в Школе архитектуры и городского дизайна при Канзасском университете, я помог открыть новый курс для аспирантов, желающих получить степень магистра архитектуры. Программа исследований под названием «Строительство и культура» предполагала изучение традиционно национального жилища аборигенов многих стран. Студенты из одиннадцати стран занимались исследованиями и практическим дизайном, но для поступления на курс не требовалось высшего архитектурного образования. Поэтому вместе со студентами, имеющими обычное
Архитектурное образование, работали студенты с подготовкой в области физической географии, антропологии, искусства, права или дизайна.
Сегодняшний студент (рожденный в эпоху электроники) поступает в колледж, уже имея множество навыков. Он может быт более осведомлен в некоторых областях знаний, чем его преподаватели: группа из десяти студентов и преподавателя – это на самом деле интерактивный коллектив из одиннадцати учителей одиннадцати исследователей, которые дополняют друг друга благодаря своей различной подготовке. В колледжах, где я преподавал, мы поощряли студентов учить друг друга. Если нам посчастливилось и в группе оказался студент, который разбирается в электронике или превосходно рисует, мы просили его взять
