несущимся над скалами. Но внутри было тихо, так, как бывает в северных бухтах накануне осенних штормов.
Феликс долго стоял на правом крыле мостика с биноклем в посиневших от холода пальцах. За его спиной дверь в рубку была открыта.
— Мелеша, позови старшего механика, — сказал он рулевому.
— Есть позвать стармеха, — отозвался рулевой и исчез.
Семен пришел в рубку. Феликс, не оборачиваясь, узнал его по редким увесистым шагам.
— Ты когда-нибудь был здесь? — спросил он.
— В Олюторке вообще был, а здесь, кажется, впервые...
Феликс вытянул руку в сторону широкого распадка, выходящего к воде в конце бухты.
— Вон там есть две постройки. Говорят, чуть ли не Беринг строил. Возьми бинокль.
Не снимая с шеи ремешка, он через плечо протянул Семену бинокль. Тому пришлось нагнуться, чтобы посмотреть, куда показывал Феликс.
— Да не там, старик, — сказал Феликс. — Правей, еще правей... За острым гребнем.
— Вижу, — проговорил Семен.
— Часа за три смотаемся туда и обратно. По отливу легче вернуться.
— На веслах?
— Да. Четверых гребцов возьмем и Меньшенького, он дорогу покажет. Айда?
— Айда!
— Мишка! Готовь шлюпку! Вернусь к вечеру. Поднимется зыбь — еще две смычки в воду.
Отлив уже начался. Дойти до конца бухты на шлюпке было трудно. Матросы заметно устали — им редко приходилось работать на веслах. Феликс решил зайти в маленький заливчик, вдававшийся в каменистое подножье нависшей над бухтой скалы, и продолжить путь пешком.
Но пристать помешал затопленный у берега кунгас. Он был до краев залит водой и сидел килем на грунте. Ослабевшая с отливом волна не могла утащить кунгас и только перекатывалась через борта, колыхала его и стукала о камень. Когда вода спадала, понижался и уровень воды в кунгасе — где-то была пробоина, — и на несколько мгновений показывались измочаленные банки и косой обломок мачты. Если бы кунгас утащило с берега, не было бы мачты. Кто-то в этом кунгасе насмерть бился со штормом.
Цепляясь за кунгас руками, они подвели шлюпку к берегу и, оставив при ней двух матросов, выбрались на мокрые камни. Семен оглядел бухту. Посередине нехотя кланялся на поднявшейся зыби «Коршун», и ниточка якорь-цепи то провисала, то натягивалась. Где-то поверху шел норд-ост. Растрепанные тучи рвали бока о заснеженные вершины скал. И скалы почему-то напомнили Семену человека, который, сняв шапку, подставляет свое пылающее лицо холодному ветру.
Ребята уже потянулись вверх редкой цепочкой — их вел Меньшенький. Он что-то кричал и размахивал руками. А Семен никак не мог оторвать взгляд от моря. Феликс, не дождавшись его, вернулся. Он все понял.
— Эту посудину, — тихо сказал он, указывая на кунгас внизу, — не могло утащить с берега. Она пришла с моря. Держались до конца...
Семен повернулся к нему и взволнованно произнес:
— Они должны были победить. Понимаешь, Феликс?
— Да, да, старик... Иначе не стоит жить...
Потом они пошли вслед за остальными. И чем выше они поднимались, тем крепче становился ветер. Наверху он был таким сильным, что приходилось идти, наваливаясь на него всем телом. Было слышно, как по ту сторону скалы ревет и грохочет начинающийся шторм.
Примечания
1
Сплошной лед.
2
Средний рыболовный траулер.
3
Механизм, при помощи которого изменяется направление вращения гребного вала.
4
Металлический настил в машинном отделении.
