Может, терминал размещался на стёклах очков и позволял взглядом переключать режимы? Кольца вращались, быстрее и быстрее. Два шара, один в другом, породили голубое сияющее марево, окружившее конструкцию и тоже принявшее форму шара.
По-прежнему не шевелясь, пленный смотрел на меня, с каким-то странным выражением. Словно что-то хотел сказать.
Не успел.
Миг — и всё исчезло. И шар, и пленный.
Рванул за одежду порыв ветра. На месте, где вращались шары, возник маленький вихрь и закружил сухие листья.
Никакого подарка нации.
Командир скрипнул зубами — Развёл как детей! Пятый сигнал, чистка… А мы купились!..
Я промолчал.
Связались с эсминцами. Нам дали координаты.
Ехали, не зажигая фар, на инфракрасном. Переваривали то, что видели у палатки.
Я чувствовал себя виноватым. И предложил выход, не самый оригинальный:
— Мы ликвидировали банду, но объект, по словам раненого, покинул Землю.
— Как покинул? — раздражённо спросил командир.
— Мы видели — как. То же мог видеть бандит. А начальство пусть решает, верить или нет.
— Точно, — поддержал техник меня, сжимая руль.
— Я никогда не врал в отчётах, — буркнул командир.
— Правда как раз и покажется враньём. Прощай карьера.
— Точно, — поддержал я техника.
Издали наплывал знакомый рокот вертолётов…
Наград и поощрений, разумеется, не было. За что их давать? Объект не доставлен. Нас доукомплектовали. Учения, тренировки, занятия по теории. И — спецоперации, когда возникает необходимость.
Порой кажется, мы то задание провалили, а порой — не кажется. Но я каждый год, втайне от всех, отмечаю День спасения человечества.
Не берусь судить, так было в действительности или пленный схитрил. Что он не с Земли — для нас с техником очевидно. Пришелец должен был как-то объяснить командованию смерть четверых соплеменников. Они погибли в результате несчастного случая? Весьма сомнительно. От рук землян?.. Тогда почему отменили чистку?
Видимо, тот парень сумел убедить своих.
Ведь ничего плохого с нами ещё не произошло.
И люди продолжают губить Землю.
Татьяна Глекова
МАНЯТ МЕНЯ ИЗМЕНИЧИВЫЕ ДАЛИ
…Ближе к полудню рокот станков становится просто невыносимым, хотя временами и кажется, будто звук затихает. Такова уж природа человеческого мозга — срабатывают предохранители. Главное — выживание, объективность потерпит.
Весь отдел — отличные ребята. Возможно и весь завод, ведь работают тут почти все «добровольцы». Возможно, поэтому и не так злобствует Охрана Лет. Они в ОЛ все козлы, но договориться с ними можно, если и Виктор Михалыча отмазали, а ему уже под 50.
Вот пришла мысль: «А может, просто тут дефектники все? Поэтому на Пенсию провожают уже после угасания репродуктивной функции?». После последнего выброса стало ужасно много скрытных. Я уже и сама не знаю — может я тоже?
Хорошо, что запрещены дети на работе, не то вымерли бы, наверное, основные. Остались бы люди — ящерицы, возможно — крысы, ну а основной генотип уже не так приспособлен к жизни в этой части планеты. Ближе к полюсам разве что.
…Хм, опять я замечталась во время работы, — вон как Сашка буравит злобным взглядом. Сашка — мой друг, сосед, а ещё непосредственный начальник. Это он как раз и привёл меня сюда. Мне тогда идея собирать медицинских слонов, да ещё и за спасибо, показалась, мягко говоря, идиотической. Как они вообще кого-то найдут на эту работу. Тогда, сразу после выброса, глашатаи, бегающие по разрушенному миру с предложением работы, да ещё с таким названием, выглядели, эмм… плохой шуткой. Смутное время. Смутно помню…
Все болеют, умирают. Если никто не умер да неделю, кажется, что наконец проходят волны. До того как на улицы выпустили первую партию слонов, заражение происходило при обычном передвижении, воздух аж кишел бактериями, ещё чуть-чуть, и вирусы можно было б различать невооружённым взглядом.
— Лиз, ты собираешься возвращаться на грешную землю? Обед вот скоро.
— Д-да, да Саш, — всё не могу в себя прийти, а от постоянного грохота начинаю общаться с собой — себя-то хоть слышу нормально. Зато в столовке наговариваешься на целый день.
За нашим столиком, как правило, сидит ещё Михалыч, он из соседней группы, много старше нас, и с ним всегда всё новое. И говорит обычные, простые вещи, но как…
Всё, звонок!!! Ура, перерыв.
— Саныч, идёшь? Не знаешь, что сегодня со вторым? С шерстью в каше. Они не разобрались с крысами в кладовой?
— Ну знаешь, Лизок! Может, перестанешь привередничать и поприветствуешь старого друга?
— Михалыч!! Хорошо, что тебя не забрали!
Те, кто постарше, рассказывали про волшебную страну Пенсию, со всегда ярким солнцем, свежим воздухом, отличной рыбалкой в отличной компании, красивыми зрелыми женщинами и галантными мужчинами… Возможно. Но вот только ещё никто не говорил с кем-то, кто бы там побывал. Люди из ОЛ и те доходят только до ограды. Сказки ложь, да в них намёк?
— Хм… Лиза? Что так смотришь мрачно? Ну да, не забрали. Эти гады машину мою забрали. И клетку Кешину. Теперь у меня попугай бездомный. Стыдно перед ним.
Понесло нашего старичка. Сейчас опять начнётся рассказ «на основе реальных событий», про тяжкую долю попугаев в мире жестоких людей. Может и к лучшему, а то так и не дадут с собой пообщаться. А так молчу не только я, а и все, кто стоит в радиусе метров двух-трёх, Виктора Михалыча нашего не перекричать. Что-то странно, долго слишком ему дают разглагольствовать, обычно народ не церемонится, а тут смотрю, ещё и сочувствие в глазах читается, к чему бы это?
Всезнайка Ангелина. Заносчивая, сухая блондинка за тридцать. Это она в своё время пробудила в нас боязнь Пенсии. А скоро ей тоже туда. И она это знает.
— Энги, привет!
Смерила меня взглядом, будто с ней не поздоровались, а послали.
— Лиз?
Интересно, а она что, уже и не надеялась меня тут увидеть?
— Не знаешь, что происходит?
— Ты о чём?
— Посмотри на реакцию. Почему они его жалеют? Что они знают, чего не знаю я?! Уверена, ты в
