Присаживайтесь.
Они все расселись по шкурам. Мила и Катя пристроились вплотную с обеих сторон к своей подруге- учительнице.
— Ну, как идет дорожное строительство? — вопросила Валентина Петровна, беря под ручки девушек.
— Вашими молитвами, уважаемая Валентина Петровна, — ответил Сергей. — Тихо-тихо прокладываем. Авось скоро закончим. Станете в настоящей школе преподавать. С доской, мелом, с партами.
— Дай-то Бог, чтобы так было, ребята.
— Будет обязательно. Ни бог, ни черт нас не остановят.
Семен с Валентиной переглянулись, а Семен сказал:
— Собственно, основная причина нашего теперешнего визита, как раз, поговорить с вами об этом.
— О чем об этом? — не понял Виктор. По выражению Сергея ясно было, что и он не понял.
— О Боге, — пояснила Валентина.
— И чё о нем говорить-то? — поразился Сергей.
Семен поерзал, но потом решительно заговорил:
— Вот ты недавно мне сказал, что нет никаких духов, богов, помнишь? А моя Валя не согласна с вами. Правда, она тоже уверяет, что нет много богов. Есть только один всемогущий Бог на всех. И сын его Иисус, ипостась Бога. Она мне подробно изложила Евангелие. Я хотел бы знать, вы тоже так считаете?
Вопрос оказался ударом ниже пояса.
Полнейшие атеисты, они не хотели лгать другу. Все равно потом узнает, что врали и не очень будет в дальнейшем доверять их словам. А сказать, что все это предрассудки прошлых веков в их прошлом мире, это вызвать на нелепый спор Валентину Петровну, милейшую женщину, но, к их сожалению, оказывается верующей православной.
Пауза затягивалась. Нужно было что-то выдать в ответ на каверзный вопрос. Тем более, что Валентина тоже воинственно спросила:
— Ну что вы скажете в ответ?
Тут Виктор начал мямлить. Понес несуразицу про свободу воли и вероисповедания, прошелся по основам светской конституции, и всякую такую чепуху, но это все не сбила с толку Валентину.
— Так, все-таки, — настаивала она. — Верите или нет?
Первым сорвался, как всегда, Сергей. Он сказал ей:
— Уважаемая вы наша Валентина Петровна. Дорогая наша учительница русского языка и литературы. Выслушайте внимательно то, что я сейчас скажу.
Он поднялся с места и стал шагать перед всеми, закинув руки за спину. Сейчас он был не Сергеем, а главнокомандующим руров.
— Первое же, что нужно всем накрепко запомнить: новую колонию будем создавать с перспективой навсегда. Это раз. Колония наша должна интенсивно развивать науку этого мира. Стать форпостом знаний будущим поколениям.
Политика ее будет базироваться на социалистических принципах. Будет строгая диктатура справедливых законов, которые нам еще предстоит писать коллективно. Самым суровым наказанием за их нарушения будет навечное изгнание из колонии. Остальные будут варьироваться сроками изгнания. Это во-вторых.
Чтобы не мешать научно-техническому прогрессу колонии, на ее территории с первого дня и дальше не будет никаких религий. Всякая пропаганда ее будет приравниваться преступлению против науки. Это в- третьих.
От этой речи Сергея лицо Валентины потемнело. Ее подружки уже тревожно заглядывали то ей в лицо, то в лица своих мужей, не понимая, что происходит.
Наступила неприятная тишина.
Потом Валентина, тихо-тихо вскипая, процедила сквозь зубы:
— Выходит, что когда я ученикам буду рассказывать слово божье, я окажусь преступницей, и вы меня изгоните из колонии?
Сергей навис над ней, как глыба. В его ледяных голубых глазах сверкали искры.
— Обязательно, уважаемая Валентина Петровна. Лучше не пробуйте. Оставьте свою веру только для себя. Даже своим детям не будете говорить о божьих словах. Этим займется профессор, философ Василий Иваныч. Это его прерогатива, а не ваша.
Напряжение аж звенело в воздухе.
Наступал час финального свистка.
Вдруг Валентину, словно, отпустило. Она облегченно вздохнула, и беззаботно заявила:
— В таком случае, мальчики вы без меня. Я останусь тут. А ты, Семен? Останешься со мной или пойдешь с ними в вертеп марксизма-ленинизма?
— Конечно, останусь с тобой, любимая, — тут же уверил ее в своей преданности Семен.
Мила и Катя были в шоке. Знали бы на что ведут гостей, ни за что не пустили бы.
— Ваше право, уважаемые супруги, — грустно сказал Виктор. — Очень жаль, что так получилось. Лишний раз убеждаюсь в нелепости всякой веры.
— Всякой? — парировала Валентина. — А вы, воинствующие атеисты, не имеете «всякую» веру? Ты же веришь, что завтра снова взойдет солнце на небосклон. Почему же это не «всякая» вера, а вера в Бога нашего, Иисуса Христа, это «всякая»?
Виктор усмехнулся и стал пояснять ей, как школьнице, ее ошибку в рассуждении.
— А всё потому у вас так складывается, что не научены критически рассуждать, Валентина Петровна. Вы используете невольно демагогический прием замены смыслов слов, которыми можно пренебрегать только в бытовых темах. Но нельзя ими пытаться что-то понять серьезное.
Есть принципиальная разница между верой и доверием.
Вот, к примеру. Если я вам говорю, что шкура под вами может сама шевелиться и даже мяукать, но только когда ее никто не видит, Вы сочтете меня, либо наглым лжецом, либо тронувшимся. И будете правы, потому что я, сообщаю вам информацию и требую в ответ веру. Но, если это же самое будут одновременно утверждать десятки, вы станете менее категоричным. Задумаетесь, почему они все заблуждаются так? Заметьте, не лгут, не сумасшедшие, а заблуждаются. Если же это самое будут утверждать сотни и тысячи, так вы почти потеряете чувство недоверия, а будет возникать на его месте чувство веры в их правоту. А если будут такое утверждать миллионы? Вот откуда растут уши у веры.
Что же касается доверия, она возникает либо на большой вероятностной статистике собственного опыта, что объясняет ваш пример с солнцем, либо на потенциальной возможности собственной проверки утверждения.
На примере с мяукающей шкурой, она обретет ранг доверия, если говорю, что каждый при желании это может проверить. А доверие в этом случае в том, что вы всегда имеете возможность прийти сюда и проверить то, что я утверждаю. А проверив, либо видите, что я ошибаюсь, и уже не подозреваете, а просто знаете, что я тронулся. Ложь отпадает потому, что я привел вас для проверки. Либо вы поднимаете шкуру и находите под ней кота, что становится объяснением моего утверждения, вашим опытом.
Видите теперь разницу между доверием и верой, уважаемая Валентина Петровна?
— И какие же вы, атеисты, проводите повторяющиеся опыты, чтобы доверять, ну, к примеру, что человек произошел от обезьяны, а не сотворен господом Богом?
Виктор устало вздохнул. Ясно, что ничего не поняла учительница. Нет привычки анализировать свои мысли.
Жаль, конечно, колонии терять профессиональную учительницу, но видимо, это неизбежно.
Да и Семен редкий талант. И зачем постарались их поженить?
— С наукой все предельно просто, — неожиданно для Виктора, ей ответил Сергей. — Есть факты, проверенные, перепроверенные. Есть логика. И есть выдающиеся мыслители, образованнее поболее всяких попов. Им доверяем, если не по нашей части. Но никто не мешает нам подойти к тем шкурам и проверить что именно и как там мяукает. Это уже говорил Виктор, только вы не восприняли.
