третий механик «Леси Украинки».
- А с чего ты взял, что он – американский шпион? – не уни-
мался Герман.
- А с того! Ты видал, как он телик на своем смотрел, а? – уве-
ренно заметил Василь.
470
- Ну и что, что телик смотрел? Я вот тоже, блин, вчера врубаю
телик, а там всё не по-нашему робять. – Герман посмотрел на Ми-
колу и деловито махнул на Василя рукой. – Ни хрена ты не понял,
Вася, что он – наш, русский.
- Ага, русский?! А ты видал у него чеканку на хребтине? Ви-
дал, а? Русский. Я таких русских бачу за версту, - Василь был недо-
волен тем, что его версию все отвергали.
- Да какая разница – русский, американец? Он же нам ничего
плохого не сделал? И нашей Батьковщине тоже, кажись, ничего
плохого не зробил?! – Микола достал папиросы и закурил.
- Слушайте, а як он тикал, а? Кто-нибудь бачил, а? – спросил
подошедший к разгару спора плотник Толя.
- Да, убёг он, конечно, классно, как американский шпион, - с
восхищением заметил Василь.
- Слушай, а по-твоему что, только америкашки могут в прятки
играть, да? Вот давай я зашукаюся враз и ты меня хрен найдешь?
А? – Герман провоцировал Василя на спор, который запросто мог
перерасти в драку.
- Так, мужики! Кончай базар! Давайте все спать, а то, как вах-
ту нести, так все – слабаки, а как пизд… не о чём, так все горазды! -
капитан был в плохом настроении от того, что предал мужика, ко-
торый оказался шустрее всех и который скрывался где-то на судне,
да так, что его никто не мог найти.
Если на судне враг, а ты его не видишь, то беда может прийти
в любой момент. Но враг ли он?
Монзиков набрал себе консервов и соков, пиво и хлеба, колба-
сы и сыра с расчетом на три-четыре дня. Он брал отовсюду и по-
немногу, так, чтобы никто не спохватился пропажи. Теперь он точ-
но знал, что ему сейчас высовываться нельзя. Надо выждать мо-
мент, а затем либо восстановить отношения с командой, либо сбе-
жать окончательно в первом же порту, где остановится судно, тем
более что опыт у него уже был.
Шел седьмой день отшельничества, когда совершенно слу-
чайно адвокат узнал, что большая часть команды к нему относится
хорошо. Это укрепило его в мысли о том, что не всё ещё потеряно и
что надо ещё немного подождать. Дверь в трюм была всё время от-
крыта и Монзиков в любой момент мог выйти на воздух. Однако
вечером судно вошло в район надвигавшегося шторма. Все люки, двери команда наглухо закрыла. Двое суток болтало и трясло так, 471
словно это было не судно, а гигантская погремушка в руках у дья-
вола. Монзиков летал из стороны в сторону, всё время натыкаясь на
что-то железное и острое. Все углы ящиков, коробок и станков, разбросанных в хаотическом порядке во время шторма, Монзиков
пересчитал всеми частями своего тела не единожды. Кошмар в об-
щей сложности длился трое суток, но Монзикову показалось, что
прошла целая вечность.
