- Зайди ко мне после ужина, поговорим.
- Зайду! – Гога пристально взглянул на меня.
Когда я вернулся к себе, то ни камня, ни тряпки, ни записки в
кабинете не было. В окне стояло нормальное стекло. Я подошел к
46
окну. Замазка была свежей, но никаких следов битого стекла или
еще чего-нибудь не было.
После ужина пришел Гога.
- Ну что, Гога, поговорим?
- А чего с тобой говорить? Ты скажи только да или нет.
- Кто тут начальник, ты или я? А?
- Сам подумай, - Гога нахально смотрел на меня.
- Петренко! Уведите заключенного! – скомандовал я дневаль-
ному.
Оставшись наедине, я начал вспоминать последние события
недели. Сначала, в понедельник, пропали двое заключенных. Во
вторник, когда приехала комиссия, у двух из трех проверяющих
членов пропало табельное оружие. И это все при мощнейшей охра-
не, во время моего пребывания. В четверг, когда подошло время к
отбою, неожиданно, на 10 минут, погасло лагерное освещение. Ко-
гда дали свет, я велел произвести перекличку. Недосчитались еще
четверых. Кресло подо мной могло вылететь в любую секунду.
- Васильич! Тост вспомнил. Давай выпьем за то, чтобы где бы
мы ни были, где бы мы, ну … одним словом, за дружбу! – и капи-
тан залпом выпил половину стакана.
- Ты, Мишунь, молодец! Дай я тебя поцелую! – Монзиков по-
брежневски засосал Курченко.
- Короче, мужики, только я начал прикидывать, как слышу,
вдруг – легкий шум за окном. Я выскочил на улицу, а там сидит ок-
ровавленный зек и держит в руке листок с одним только словом –
ПОДУМАЙ! – Монзиков перешел на шепот. Потом, правда, оказа-
лось, что Гога хотел меня вовлечь в торговлю наркотиками, кото-
рых на зоне более, чем достаточно. Мне помог случай. Да, именно
случай. Приехала очередная московская комиссия и мы устроили
всеобщий шмон. Искали все и всех. Гога тогда прикинулся боль-
ным, и его положили в лазарет. В лазарете он стащил каким-то об-
разом димедрол и вскоре как-то ночью его нашли мертвым. Он ва-
лялся весь скрюченный, с ужасной гримасой у двери. Мужики! Мне
просто повезло. Ведь я даже не знаю, что могло бы со мной стать,
если бы он выздоровел…
Пауза длилась несколько минут. Затем как-то все перешло на
шутливый тон. Стали раздаваться шуточки, смех и … тосты, тосты,
тосты.
47
Офицерское братство тем и сильно, что любой вопрос решает-
ся под стаканом за 5 минут. Если же собутыльники в чем-либо кля-
нутся, то пока они пьяные, им можно верить. Стоит лишь протрез-
веть, и они все сразу забывают.
*****
