На следующий день Монзиков с выпиской из приказа о пере-
воде в РУВД явился в отдел кадров, где его встретил аля-Залядов.
Кефиров – старший инспектор отдела кадров РУВД, майор мили-
ции, всю свою сознательную жизнь работал в кадровом аппарате, был вершителем человеческих судеб. Личные дела сотрудников он
практически не изучал, а мнение о милиционерах основывал на
первом впечатлении, которое оставалось, как правило, от первой и
единственной встречи.
Монзиков ему понравился, т.к. не задавал никаких вопросов.
Более того, он, пока Кефиров делал записи в личном деле Алексан-
дра Васильевича, с интересом читал лежавшие на столе стихи, ав-
тором которых был сам Кефиров.
Последняя строчка не появлялась и не рифмовалась. Монзи-
ков вслух произнес одно лишь слово
вич на него посмотрел с большой благодарностью и теплотой. Ведь
над этой рифмой он безуспешно бился третий день. И теперь, когда
было найдено ключевое, очень сильное слово, то не было никакого
сомнения в том, что стихотворение будет к концу дня закончено, тем более что это было последнее четверостишие.
Монзиков, сам того не ведая, приобрел за считанные минуты
надежного и верного друга-кадровика. От нахлынувших теплых
чувств Владимир Николаевич не заметил, как вписал Монзикова
А.В. не в ту часть приказа. А Монзиков, не зная тонкостей дело-
61
производства, не стал даже вчитываться в предложенные ему бума-
ги.
На следующее утро, придя на новое место службы, Монзиков
в канцелярии расписался в приказе, подготовленном отделом кад-
ров РУВД, и с удивлением узнал, что он назначен на должность
следователя 34 отделения милиции РУВД. Зайдя к Кефирову, он за-
стал его в прекрасном расположении духа. Кефиров несказанно об-
радовался Монзикову, схватил его за руку и подвел к своему столу.
- Вот, Александр Васильевич, посмотри! – и Владимир Нико-
лаевич показал ему на груду исчирканных листков, поверх которых
лежал чистовик с очередным шедевром.
