органов уволили. Никто даже не стал и разбираться. Более того, двум начальникам объявили по выговору. И это, несмотря на то, что днем раньше сержант принес больничный лист, где было за-
фиксировано ОРЗ. Но начальник тогда сказал, что либо он будет
болеть, а затем искать себе новую работу, либо – будет работать, работать и еще раз работать и уже только потом, в свободное от
службы время, болеть. Бедняга выбрал последнее.
Когда руководство решало вопрос о наказании сержанта, то
ни у кого даже не промелькнуло, что он мог быть и ни причем.
Было около 1 часа ночи, когда Монзиков и Ляля Михайловна
довольные и очень усталые закрывали дверь своего кабинета.
- Да, Александр Васильевич! Ну и денек у нас с Вами выпал!?
– Ляля Михайловна была вне себя от счастья.
- Да, кстати, а ведь меня, наверное, скоро на другую работу
переведут. Сегодня был у Кефирова, и он дал понять, что … – но
договорить Монзиков не успел. Щеничкина с такой грустью смот-
рела на Монзикова, что могла бы запросто сыграть в кино роль бе-
ременной слонихи, которую разлучили с семьей и заточили в клет-
ку для кролика.
- Александр Васильевич, неужели же Вы, после такого успеха,
сможете нас бросить? Неужели же …, - но дальше говорить она не
смогла из-за нахлынувших на нее внезапно слез. Раздавались лишь
сильные рыдания и громкие вздохи, которые снова и снова перехо-
дили в женские охи и частые всхлипывания.
88
*****
А счастье было так близко, так близко!
- Владимир Николаевич! Здравия желаю! Вызывали?
- А, Александр Васильевич!? Как хорошо, что Вы пришли ко
мне. Видите ли, у меня есть к Вам маленькая просьба личного ха-
рактера. Только прошу Вас, никому ни слова! – Кефиров поднес к
губам палец, и заговорщически посмотрел на Монзикова.
- Владимир Николаевич! Вы же знаете, что я ничего никому
не скажу.
- Александр Васильевич, меня вызвал сегодня сам, - и Кефи-
ров поднял вверх указательный палец правой руки, - начальник, и
говорит, что стихи мои ему очень и очень понравились.
- Какие стихи? – Монзиков непроизвольно состроил такую
физиономию, как будто съел кислый-прекислый лимон. Он никак
не мог включиться в разговор.
- Ох, ну как же какие!? Ну, те, которые мы с Вами тогда напи-
сали, помните?
- А-а, те, ну да, конечно?! – и Монзиков стал оглядываться по
сторонам.
- Да Вы не волнуйтесь. Сейчас мы с Вами закроемся! С руко-
водством я уже все согласовал. Начнем, да?
- А зачем нам закрываться? – Монзиков с удивлением взирал
на Кефирова.
- Ну, как же! Ведь нам надо написать прекрасную поэму для
нашей газеты 'Криминал', с редактором которой есть договорен-
ность. Наш начальник сказал, что уже сегодня он ему привезет но-
вую поэму.
