Первое дело Монзикова
На следующий день Монзиков пришел на свою новую работу.
Он сильно удивился, увидев среди адвокатов бывших сотрудников
милиции. Несмотря на то, что в следствии он проработал недолго,
многих он узнал безошибочно.
Не долго думая, Александр Васильевич подошел к Власикову
и фамильярно хлопнул его по плечу.
- Здорово! – восторженно приветствовал Монзиков бывшего
коллегу по 34-му отделению милиции. – Давно здесь?
- А, Монзиков!? – не то обрадовано, не то с легким испугом
произнес Власиков. На лице застыло жалкое подобие улыбки беге-
мота.
Представьте себе толстого, очень сального индийского беге-
мота трехлетку. А теперь мысленно сделайте из него Власикова.
Все-таки работа в милиции стороной фигуру не обходит. Не только
гаишники, но и доблестные следователи, овировцы и многие-
95
многие другие специалисты очень любят вкусно поесть, на халяву,
разумеется. А к этому делу надо добавить винцо, водочку, пиво. И
так каждый божий день, из года в год. Ну, разве что в месяц случа-
ется один-два выходных. Либо жена не дает, либо организм не при-
нимает. Он ведь не железный! Вот и растет трудовая мозоль, вот и
'обабивается' мужицкая задница. От постоянного безделья трудо-
вые навыки, если они когда-либо были, утрачиваются напрочь.
Кто самый несчастный? Это уволенный без пенсии милицио-
нер. На службе он имел власть, деньги, халяву. А на гражданке –
власть, но у его начальника. Деньги, которые надо еще суметь зара-
ботать. Халява теперь уже в прошлом. Халява кончается тогда, ко-
гда изымается красная книжечка, называемая служебным удостове-
рением. Самые счастливые мгновения обволакиваются в прозаиче-
ские радости, которые случаются сначала нечасто, потом редко, а
затем и вовсе пропадает всякое желание смотреть на окружающий
нас мир и просто радоваться жизни. Радоваться тому, что ты есть.
Что есть солнце, что есть небо, есть деревья и озера. Что есть
жизнь. Ходят среди нас такие уродцы и ворчат, ворчат, ворчат. От
малого достатка вместо былого роскошного животика и холеных
щечек с детским румянцем остаются, как правило, складочки и
морщиночки. Вместо уверенной и горделивой поступи появляется
услужливость и покорность. Иногда, но редко, походка делается не
в меру наглой. И стоит только нарваться на какого-нибудь лихого
парня, как вся крутизна исчезает в один миг. Ведь за душой-то ни-
чего-то и нет.
Душа болит постоянно, а голова – гораздо реже. Некоторые
полагают, что это – от полного отсутствия всякого присутствия.
Другие считают, что просто нечему болеть. Не знаю, кто прав, кто
ошибается!? Могу сказать только одно, что лица у большинства из
'бывших' не обезображены интеллектом. Зато вместе с ущербно-
стью всегда есть какая-то желчность, неудовлетворенность. Боль-
шинство бывших всегда винят своих врагов. Кто же вдруг станет
искать причины в себе?
Власиков уволился из органов примерно с полгода тому назад
и теперь вел только уголовные дела. Он находился в таком состоя-
