него надо ещё добраться, и бывали случаи, что посланные группы не добирались — их перехватывали по дороге. Правда, такое случалось за границей, а в собственной стране они с Ленкой никаких операций ещё не проводили, поэтому неизвестно, донес ли ветер перемен заграничные нравы до Сибири.
Хорошо, что хоть ножи догадалась вынуть из сумки. При сдачи в багаж сумку не проверяли, поэтому можно было и пистолет туда засунуть. Но им, почему—то, запретили брать с собой оружие. А про ножи не догадались, а то приказали бы сдать и их. А девушка без стилета [2] и метательного ножа — как мексиканец без гитары, как шотландец без юбки!
Лена тоже немного перенервничала, так как слышала о случаях, когда посланцев перехватывали именно в аэропорту, прослушав телефонные переговоры. Перехватить после того, как они получат оружие, вряд ли смогут — насчет того, чтобы пострелять, они ещё многих поучат. А вот с пустыми руками против стрелков трудновато. Послали ведь не на курорт, поэтому показалось странным, что их встречают два таких мордоворота. А за рулем сидел вообще такой лоб, что ему только КАМАЗом управлять, а не джипом.
Когда Федор, не разжимая губ, бросил: 'Водитель за Леной', она начала заходить слева, изображая из себя смешливую простушку. Простушкам легче: их начинают воспринимать серьёзно только тогда, когда уже бывает поздно. Она поправила тяжелую сумку с вещами, висевшую на левом плече, таким образом, чтобы мгновенно ее сбросить и выхватить стилет из карманчика, приделанного изнутри правой штанины, внизу. Хорошо, что окно водителя широко открыто и, как бы он не дергался и не вертелся, её лезвие сумеет найти его сонную артерию. А второго завалит Лариска — по этой части она большой мастак. Её пациенты обычно даже пикнуть не успевают, как у них начнется жизнь после смерти, если верить сторонникам этой теории.
Но хорошо, что тревога была ложной. Встречающие оказались нормальными парнями, особенно всё время улыбавшийся симпатичный водитель. С челкой и казацкими усами он напоминал запорожского хохла — вероятно, они там все такие здоровенные, чубатые и добродушные. Во всяком случае так говорит дядя Петя, который сам из тех мест. Конечно, дядя Петя уже далеко не чубатый, но, судя по старинным фотографиям, был когда—то таким же.
Лене хотелось петь, смеяться и дурачиться и она возразила Ларисе:
— Нет, я первая в душ! Я уже два часа вынашиваю мечту залезть под струю воды и мыться, мыться, мыться!
Споря, девушки проверяли ящики шкафа и небольшой сервант с посудой, чтобы там не было посторонних предметов. Во время осенней командировки в Колумбию, они обнаружили сюрприз в номере отеля, куда их поселили: на серванте валялась книга с номерами телефонов и справочной информацией о городе, в корешке переплета. которой Лариса совершенно случайно обнаружила миниатюрный микрофон. Очень не хотелось, чтобы и здесь разбрасывали чудеса микроэлектроники.
В комнате посторонних предметов не нашли, однако следовало внимательно проверить торшер и люстру, и девушки громко шутили, чтобы не скучали те, кто, возможно, прослушивает комнату. Ни в торшере, ни в люстре, ни в телефоне девушки ничего не обнаружили, и это радовало. Всё—таки есть некоторые достоинства в недостатках отечественной радиопромышленности: миниатюрные радиопередатчики российского производства не просто спрятать в гостиничных номерах. А импортные подслушивающие устройства очень дороги.
— Ну, раз ты два часа вынашивала мысль о купании, давай быстренько в душ. Только недолго, а то я тоже хочу.
— Ларик, ты же говорила, что вчера уже купалась. И снова хочешь?
— Ленка, да иди ты, наконец—то, мойся!
Шутливая перебранка их веселила, да и вообще, прогулка в Сибирь, в которой они никогда ещё не были, им пока доставляла удовольствие и новизну впечатлений.
Не успела Лена уйти в душ, как раздался стук в дверь: пришёл Федор посмотреть, как они устроились. С этими девушками он никогда не работал, знал их поверхностно, да и то в основном по рассказам Васи Буланова. Они получили квартиры в соседних подъездах дома, где жил он, и его жена, Маша, уже успела с ними познакомиться. Она составила о них хорошее мнение, но у Маши одни критерии, а у него другие. Генерал Овсянников, оказывается, знает девушек лично и просил их поберечь, на основании чего Федор сделал вывод, что они какие—то его родственницы. Это отнюдь не радовало: от начальства, как и от тёщи, желательно держаться подальше — роднее будешь.
— Можно войти? — спросил он, открывая дверь. — Пришёл посмотреть, как вы здесь устроились.
— Конечно, входи. Отель, конечно, не пятизвёздочный, номер тоже не шикарный, но что же делать. Раз поселили, придётся жить. А ты почему в одноместном решил поселиться? Трёхместных номеров разве в этой гостинице нет?
— А зачем мне одному трёхместный?
— Ну, почему только тебе одному. Все втроём бы и жили. И экономия, опять же. Ты охранял бы нас от назойливых кавалеров, а мы бы подтвердили Маше, что ты не водил к себе в номер посторонних женщин. Все женщины, мол, были свои.
Федор понимал, что Лариса смеётся, и это его доставало больше всего. Он вообще никогда ни с какими девушками не работал и не сомневался, что ему будет трудно найти с ними общий язык. Главное требование к подчинённым — это серьёзное отношение к делу и исполнительность, а что можно требовать от таких несерьёзных девчонок? Правда, Вася Буланов сказал напоследок, что работать с ними легко, но пока это не заметно.
— Я чувствую, что у меня будет не командировка, а каторга. Недаром мне Буланов говорил, что с вами надо иметь не нервы, а стальные канаты. Завтра утром в 7 часов прокатимся с ветерком по шоссе. Вечером в ресторан не спускаться, телевизор поздно не смотреть, выспаться и утром быть в форме.
— А что делать на шоссе? Зачем кататься?
— Машина—ловушка. Будем бороться с грабежами и разбоем на дорогах.
— Машина—ловушка? Я знаю, что их использовал СМЕРШ во время войны для борьбы с диверсантами. А здесь это зачем? — изумилась Лариса.
— Обсуждать будешь предвыборные программы партий. Приказы же не обсуждаются, а выполняются. Понятно?
— Понятно, Федя. Ох, извините, товарищ майор.
Фёдор махнул рукой и пошёл к себе в номер, понимая, что хлебнёт с ними ещё горя. Но сразу же вернулся, вспомнив о предстоящем отключении воды.
— Забыл предупредить: администратор сказала, что послезавтра отключат горячую воду. Будут проводить так называемую опрессовку труб для испытания под большим давлением.
— Так что, нам надо запасаться горячей водой? Но у нас нет никаких емкостей!
Фёдор резко повернулся и играя желваками вышел, хлопнув дверью. Он не мог решить, как себя вести с этими девицами. Звонить в Москву и требовать, чтобы их отозвали, несолидно — обвинят в истеричности. Но и сносить их ужимки и насмешки нелегко!
Вышедшая из душа Лена с любопытством оглядела номер.
— Ларик, а кто здесь был, с кем ты разговаривала?
— Федя приходил. Рвался к тебе в душ, а я его не пускала.
— Ларка, ты что, враг моему счастью?
— Нет, я боролась за Машкино счастье. Сохранила, можно сказать, их семью. Кстати, Федя приказал, чтобы мы в ресторан вечером не спускались, телевизор поздно не смотрели. И, вообще, завтра утром в 7 часов едем на прогулку. Мол, в машине—ловушке. Дурдом какой—то!
— Что—то я никак не пойму, что за операцию мы здесь проводим? С кем воюем в своём отечестве?
— Думаешь, я что—то понимаю? Но у нас есть старшие братья по разуму. Видимо, так надо.
— Кому надо?
— Тебе что, здесь плохо? Хороший номер, по джунглям скитаться не требуется, в болотах засады устраивать нет необходимости. Что ещё нужно для хорошей жизни? И, к тому же, это поручение дяди Пети. Ему, зачем—то, это очень надо. Да, вот ещё: Федя предупредил, что послезавтра в гостинице отключат горячую воду.
