Уазик неспешно ехал какими—то проселочными дорогами, объезжая колдобины и ухабы: группу Кривомазова вывозили так, чтобы не привлекать внимания постов ГАИ, выставленных в районе перестрелке. В гостиницу девушки вернулись в начале одиннадцатого вечера, уставшие и голодные. Неизвестно что хотелось больше — спать или кушать, но, прежде всего, они мечтали о душе.
Вахтер Кузьмич проводил их подозрительным взглядом и решил завтра снова переговорить с участковым об этой троице. Недавно он проинформировал капитан Шевелева, старшего оперуполномоченного Октябрьского РОВД, о своих подозрениях, но тот сам не занялся этим делом, а перебросил участковому Агапкину. Тот ограничился только проверкой документов, но у 'гастролеров' документы всегда в порядке.
Кузьмич записал себе в блокнотик, чтобы завтра не забыть связаться с Шевелевым. За более чем тридцатилетний опыт работы милиционером патрульно—постовой службы у него глаз стал как алмаз и видит всё и всех насквозь. Эта троица явно никакого отношения к миру шоу—бизнеса не имеет. За всё время их проживания в гостинице они не устроили ни одной пьянки, ни одного скандала. Ни один поклонник не рвался к девкам и папики на шикарных машинах не привозили им охапки цветов. Прошмыгнут обычно мимо, как мышки, и сидят себе тихо в номере. Что же это за ансамбль такой? Ясно, что это не ансамбль, группа воров—'гастролеров'!
И сейчас, как всегда, прошмыгнули мимо с усталым видом — видимо обчистили сегодня не одну квартиру. Только неясно, где они краденное сбывают. Если бы Шевелев сам занялся ими, то закрыл бы немало дел о недавних кражах. Но ленится, потому что сейчас в милиции уже не те орлы, что прежде. Мельчает народ!
Ещё в коридоре, подходя к своему номеру, девушки услышали звонок телефона. Они не сомневались, что это звонят какие—то постояльцы гостиницы с приглашением в гости или ресторан. Такие звонки раздражали, а сейчас они вообще не имели сил выслушивать глупости. Но отключить телефон не могли — его шнур напрямую подключен к розетке. Пока они открывали дверь, телефон перестал звонить. Девушки, по очереди приняв душ, устало лежали на кроватях, размышляя кушать им на ночь или нет, когда снова зазвонил телефон. Звонил он долго и Лариса, не выдержав, подняла трубку с намерением дать отпор звонившему.
— Это Ларочка? — вдруг услышала Лариса женский голос.
— Да, я. А кто это? — удивлённо спросила она, не понимая, кто из женщин мог ей звонить в такое время. Голос явно не тёти Лиды, да и та не могла звонить, так как не знала, где они находятся.
— Ларочка, это Таисия Тихоновна, — представилась женщина. — Я тебе сегодня целый вечер звоню. Вы с Леной где—то выступали с концертом?
— Да, с концертом, — подтвердила Лариса. — Только недавно вернулись.
— Как прошло выступление? Удачно?
— Да. В зале нам бурно аплодировали.
Лариса посмотрела на Лену, которая, прислушиваясь к голосу в трубке, давилась от смеха, закрывая себе рот обеими руками.
— Ларочка, вы, наверное, устали, поэтому я много говорить не буду. Завтра я жду вас с Леночкой у себя на обед. Вы приходите, пожалуйста, в четыре часа. Договорились?
Лариса, ошеломлённая этим предложением, молчала, а Лена ей кивала, требуя согласиться.
— Ларочка, почему ты молчишь? — обеспокоено спросила Таисия Тихоновна. — Я знаю, что вы с Вадимом из—за чего—то поссорились, но мы ведь с тобой не ссорились? Ларочка, я специально для тебя и Леночки испекла 'наполеон'. Вы же его любите?
Лена теребила Ларису за рукав, а у той на глаза навертывались слёзы вернувшейся обиды. Лена крутила пальцем у виска, показывая, какая подруга глупая, но та покачала головой. Она не хотела отвечать и начала опускать трубку на рычаг, но Лена перехватила её руку.
— Ларочка, я только вчера забрала Вадика из больницы, — сказала Таисия Тихоновна, почувствовав неладное. — Он должен ещё полежать дома несколько дней. Очень сильное сотрясение могла. Я молилась, чтобы не было гематомы, и Бог миловал.
Таисия Тихоновна говорила быстро, опасаясь, что Лариса положит трубку и не понимала, почему та не звонит и не интересуется здоровьем Вадима. Сердилась на неё, хотя и предполагала, что та не знает, что произошло с её сыном. Он лежал в областной больнице, и Таисия Тихоновна хотела, чтобы Лариса пришла к нему, где смогла бы их помирить. Сердилась и на Вадима за то, что тот отказывался сообщить матери номер телефона гостиничного номера, в котором жили девушки. Очень хотелось переговорить с Ларисой и как—то урегулировать ситуацию.
Время шло, и Таисия Тихоновна боялась, что эта ссора может вообще прекратить их отношения. Сейчас она не могла расстраивать Вадима, когда он в таком положении, но про себя его ругала. Возможно, Лариса чем—то обидела его, но такой девушке можно и уступить, а не строить из себя обиженного. Как сын не понимает, что должен вести себя по—мужски и свести всё к шутке, если даже чем—то обижен! А если Лариса обижена, то он тем более повёл себя глупо, сразу же не попросив у неё прощения.
С этими молодыми одни проблемы! Дочь трудно выдать замуж, но ещё труднее найти для сына хорошую девушку. Особенно, когда кругом такое творится! Сын одной её знакомой женился на хорошей, вроде бы, девушке, но вдруг, через пару месяцев после свадьбы, выяснилось, что какой—то его приятель знал её раньше как валютную проститутку. А сын другой знакомой влюбился в девушку, встречался с нею год и вдруг перед самой регистрацией брака выяснилось, что 'девушка' на семь лет
старше его и он у неё будет уже третьим по счёту мужем. А двое маленьких детей, оба от разных мужей, живут у её родителей.
Как наслушаешься таких кошмаров, так и жить становится тошно. Вадиму же, можно сказать, повезло — встретил такую очаровательную юную девушку, за которую надо держаться обеими руками, а он ещё выкаблучивается!
Не добившись от сына номера телефона Ларисы, Таисия Тихоновна позвонила администратору гостиницы и попросила сообщить ей номер телефона номера, где проживают артисты московского ансамбля русской народной песни. Однако администратор не сообщила номер, ссылаясь на имеющуюся инструкцию, запрещающую давать посторонним информацию о приезжих артистах, проживающих в их гостинице.
— Иначе вы нам телефоны пообрываете, — строго сказала администратор и сколько Таисия Тихоновна не уверяла, что она не фанатка ансамбля, не поклонница их талантов, а просто знакомая, администратор наотрез отказалась сообщать номер.
Тогда она попросила знакомого майора милиции, когда—то лежавшего в областной больницы у неё в реанимационном отделении, заведующей которым она работала, позвонить в гостиницу и выяснить номер телефона. Сегодня она начала звонить с трех часов дня и только сейчас дозвонилась. По голосу чувствовалось, что Лара ещё не простила обиду и Таисия Тихоновна боялась, что разговор прервётся.
— Ларочка, деточка, ты меня слышишь? Почему ты молчишь?
— А какое у него сейчас состояние? — спросила, наконец, Лариса и Таисия Тихоновна обрадовалась, уловив нотки обеспокоенности в её голосе.
Значит, не все потеряно, подумала она и начала подробно рассказывать, какие процедуры проделали Вадиму в больнице, и что сейчас состояние значительно лучше, а через неделю он уже сможет выйти на работу.
Лариса не стала обещать Таисии Тихоновне, что обязательно придёт. Она сослалась на то, что ещё неизвестно — состоится ли у них очередное выступление или нет, поэтому всё под вопросом. Но после разговора с нею у Ларисы произошло раздвоение личности. Одна личность настаивала на том, чтобы не прощать обиды, а вторая — требовала пойти и высказать Вадиму всё, что о нём думает. Вторая личность нашла себе союзника в лице Лены, которая жаловалась, что ей уже до чёртиков надоела казённая пища, и она хочет попробовать домашних вкусностей и особенно 'наполеон'.
— Я не понимаю, как ты могла отпустить человека в таком состоянии, — горячилась Лена. — Он, может, вообще не понимал, что говорит, если после этого попал в больницу. Ты эгоистична и бездушна!
— В тебе говорит желудок! Тебе бы только пожрать, а я духовный человек, мне куска 'наполеона'
