На дне рождения собрались человек шестнадцать, в основном родственники Дениса и несколько молодых семейных пар — его сотрудники и близкие приятели. Все знали друг друга — встречались, видимо, уже не в первый раз, поэтому Лена, как новенькая, оказалась в центре внимания. Гости внимательно рассматривали её, пытаясь делать это незаметно, но Лена чувствовала себя как на витрине магазина. С Настей же они сразу же нашли общий язык, и та повела её в свою комнату, показывать куклы, с которыми раньше игралась.
— Конечно, я уже не играюсь, но иногда вожусь с ними, — призналась Настя, увидев, что Лена и не думает над ней смеяться.
А Лене очень понравились куклы, в детстве не наигралась ими — откуда в провинциальном детском доме хорошие игрушки? Настя подробно рассказывала историю каждой из них, когда в комнату вошла Тамара Георгиевна, с ужасом увидевшая, что девушки сидят на ковре среди кукол. Ведь она просила Липучку не липнуть к гостье! Что теперь подумает Лена о сестре Дениса? Такая здоровая девка, а мозгов нет! На уме то куклы, то мальчики!
В последнее время Настя зачастила к своей подружке Алёне и даже хотела однажды остаться на ночь. Тамара Георгиевна не обращала раньше на это внимания, но позавчера вдруг выяснилось, что сын Никонова, сотрудника мужа, доцента с кафедры экономики, недавно вернулся из армии. В марте Никонов женился на Татьяне, матери Алёны, и теперь его сын приходится Алёне сводным братом.
То, что Настя хотела остаться у Алёны на ночь, очень насторожило и обеспокоило Тамару Георгиевну. Прислушиваясь к телефонным разговорам дочери с Алёной, она слышала, как Настя передает привет какому—то Мите и интересуется его делами. А потом узнала, что сына Никонова зовут Митя. Тамара Георгиевна с тревогой думала о том, что Насте скоро исполняется шестнадцать лет и девочка, влюбившись, может наделать глупостей. Как говорится: маленькие дети — маленькие проблемы, большие дети — большие проблемы.
С Настей она, конечно же, поговорит о том, как должна себя вести порядочная девочка из приличной семьи, но пока надо решить проблему с Денисом. Если у него с Леночкой сложится всё нормально, то никакие замужние потасканные женщины уже не смогут увлечь её сына и искалечить ему жизнь! Тамара Георгиевна не стала делать дочери замечание при Лене, а молча вышла и дала Денису распоряжение пригласить девочек к столу.
Лена сидела в окружении Дениса и Насти, и слушала, о чём говорят гости за столом. Молча просидеть весь вечер — значит показать свою глупость: если человек молчит, следовательно, ему нечего сказать. Однако темы разговоров за столом касались, в основном, проблем, в которых она мало что смыслила, поэтому не принимала в них участие, чтобы не брякнуть что—нибудь не впопад. Но вдруг один из гостей, театральный критик, затронул тему творчества Фридриха Хеббеля и его трилогию 'Нибелунги'.
Спектакля она не видела и историю нибелунгов знала плохо. Помнила только, что там речь идёт о подвиге и смерти Зигфрида, и мести его жены Кримхильды. Зато видела спектакль по пьесе того же автора — 'Агнес Бернауэр'. Трагедия девушки её тогда настолько поразила, что она даже искала в библиотеке материал, чтобы более подробно познакомиться с этой историей. И сейчас выпал шанс блеснуть своей эрудицией! Надо только верно отработать ситуацию, чтобы выглядело всё очень естественно.
Отпив из бокала немного вина, она негромко, но так, чтобы услышали остальные, сказала Денису с наивным видом:
— А я как раз спектакль 'Нибелунги' и не смотрела.
По наступившей тишине она поняла, что попала в точку. Лариска большой мастер по части наивного вида, но у неё сейчас тоже неплохо получилось и театральный критик легко попался на эту провокацию.
— А вообще—то вы какой—нибудь спектакль по пьесе Хеббеля смотрели? — иронически спросил он.
Постановки по пьесам Хеббеля в России — явление чрезвычайно редкое и хорошенькая блондиночка, сидевшая напротив него, конечно же, попала впросак. Понимая это, он спросил её без злого умысла, по—доброму, потому что таким милашкам ни Хеббели, ни Бебели, ни Гегели не нужны — они сами по себе представляют большую ценность для тех, кто что—то смыслит в женщинах. И Денис, его племянник, молодец, что смог с нею познакомиться. А то путался с какой—то замужней бабёнкой!
Критик с улыбкой смотрел на Лену, и все тоже доброжелательно ожидали от неё ответа. Девушка всё время молчала, по—видимому, стеснялась незнакомых людей, поэтому хотелось услышать её голос и то, что она скажет.
'Вот бы Лариску сюда!' — мелькнула мысль у Лены. Сейчас надо сделать смущенный вид, потому что все смотрят на тебя. И ещё надо скромно потупить глазки и хорошо бы ещё покраснеть. Лариска умеет такое проделывать, как никто другой, и сейчас надо постараться её скопировать.
Видя смущение девушки, Тамара Георгиевна хотела придти ей на помощь, потому что ясно, что она просто оговорилась, не так сформулировала мысль. 'И, вообще, не надо девочку ловить за язык', — подумала она и строго посмотрела на театрального критика, своего двоюродного брата, который, как и её муж, считал себя самым умным. С её мужем они как два сапога пара — стоит немного подпить, так становятся умнее всех! Можно подумать, что водка — эффективное лекарство от глупости! Она уже открыла рот, чтобы снять неловкость, но Лена, явно стесняясь всеобщего внимания, наконец, произнесла:
— Я 'Нибелунгов' не смотрела, но зато видела 'Агнес Бернауэр' в постановке аугсбургского театра.
— Аугсбургского? А это где? — спросила одна из гостей, какая—то родственница Дениса.
— Сейчас все города переименовывают, — ворчливо заметила другая гостья. — Ленинград переименовали в Санкт—Петербург Ленинградской области. Вы только подумайте, что за глупость: Санкт —Петербург Ленинградской области! Свердловск — в Екатеринбург Свердловской области. А Аугсбург в какой области? Как он раньше назывался?
Лена не поднимала глаз, чтобы не выдать свою радость. Вот так подача! Вот это будет гол!
— Раньше он назвался Аугуста Винделикум в честь римского императора Аугуста, а в шестом веке нашей эры стал именоваться Аугсбургом. С тех пор вот так бесхитростно и называется, — ответила она. — И область, или по ихнему земля, одна и та же — Бавария.
Они с Ларисой действительно побывали в Аугсбурге проездом, когда через Германию возвращались из командировки в Колумбию. После приземления в Мюнхене, они увидели подозрительных личностей, встречающие пассажиров, и здорово переволновались: решили, что те ждут их. Но оказалось, что внешнюю разведку Германии интересовали не две колумбийские монашки, а некий гражданин Колумбии, летевший этим же рейсом. Уже в Москве им стало известно, что колумбийца и двух его сообщников арестовали за контрабандный ввоз на территорию ФРГ 363 грамм плутония — металла, который используется при производстве атомного оружия.
А две католические монашки из Колумбии посетили в Аугсбурге отделение международного благотворительного фонда 'Помощь Церкви в беде', получили консультацию по проблеме популяризации церковных таинств у населения и осмотрели достопримечательности города. Вечером в тот же день они побывали в театре на спектакле 'Агнес Бернауэр', а на следующий день совершили паломничество в монастырь святой Одиллии в Эльзасе. После этого вылетели из Франции в Финляндию и, уже как немецкие туристки, поехали на экскурсионном автобусе осматривать достопримечательности Санкт—Петербурга и фонтаны Петергофа. Но на российской границе путешественниц сняли с автобуса и на военном самолёте отправили в Москву, где каждую заставили написать пространный отчёт о проведенной операции.
— Вы смотрели спектакль в Германии? — изумился театральный критик.
— Да, в Баварии. Мы там были в концертном турне. Спектакль произвёл на меня такое сильное впечатление, что дома я пошла в библиотеку и набрала книг, чтобы побольше узнать об этой девушке. Оказывается, это реальная история.
— И на каком же языке давали представление?
Такой неожиданный поворот разговора несколько смутил театрального критика, и он пытался хоть как—то удержать инициативу, но Лена не собиралась выпускать её из своих рук. Она видела, с каким интересом на неё смотрят родители Дениса, и он сам тоже рассматривал её так, как будто бы видел в
