дверь. В это время Шевелев вплотную приблизился к нему и Мельников, не поворачиваясь, ударил локтем назад, попав тому в живот. Моментально из машины выскочил Митя с наручниками и через минуту старший оперуполномоченный Октябрьского РОВД лежал в багажнике 'Волги' с наручниками на руках и ногах, и с ртом, опломбированным пластырем.
Машина выехала из подворотни и помчалась в сторону южного шоссе. Не доезжая нескольких километров до поста ГАИ, она свернула в лес и там, отъехав подальше от шоссе, Мельников и Митя вынули из багажника Шевелева.
— Можешь немного покричать, — сказал Мельников, снимая с его рта пластырь.
— Зачем? — испуганно спросил Шевелев.
Мельникова он вспомнить не мог, хотя где — то его уже видел, а Митю узнал сразу. История с его задержанием тянется до сих пор — вопрос о привлечении Шевелева к дисциплинарной ответственности за то, что пытался невинную девочку выдать за проститутку, пока ещё стоит на повестке дня. Уладить его будет, очевидно, не просто, несмотря на то, что он уже заплатил Осипову, начальнику РОВД, две тысяч баксов! Но даже Осипов ничего не может сделать, так как генерал Прохоров лично контролирует расследование. Видимо, нарвался на родственницу генерала и тот ему этот случай не простит. И девка тоже попалась сволочная — ведь могла сразу сказать, что она родственница генерала Потапова!
Только зачем его привезли сюда? Неужели родители девчонки наняли бандитов и сейчас его здесь будут кончать? Этим головорезам точно за это ничего не будет, потому что Прохоров их прикроет.
В такие переделки он ещё ни разу не попадал, и по коже забегали мурашки, а в животе стало холодно.
— Зачем кричать? — повторил вопрос Шевелев, не дождавшись ответа.
Митя снимал с него наручники и, поймав недоуменный взгляд Шевелева, сказал, усмехнувшись:
— Наручники снимаю, потому что не привык бить связанного человека. А кричать нужно для того, чтобы прочистить легкие, перед тем, как я их тебе отобью.
— Зачем девочку хотел похитить? — мрачно глядя на него, спросил Мельников и Шевелев вдруг вспомнил, что именно этого мужика ему мельком показывал Пашка Агапкин, участковый.
— Вон тот мужик отец девчонки, — сказал тогда Агапкин. — Выкрал у матери девочку и держит её, чуть ли, не взаперти. Мать уже вся исстрадалась, готова любые бабки заплатить за то, чтобы вернуть девочку себе.
Любыми бабками для Агапкина были пятьсот баксов, а на двоих вообще ничего — всего лишь по двести пятьдесят каждому. За такие деньги Шевелев очень неохотно взялся за дело, и притом только ради своего соседа Пашки, приставшего, как банный лист: подсоби, да подсоби. И вот сейчас платит за то, что по пьяне не отказался помочь! Но убивать эти мужики вряд ли будут. Да и разве можно за такие вещи убивать? Тем более мента!
Прокачав ситуацию, Шевелев немного успокоился, несмотря на взгляды, которые исподлобья бросал на него отец девочки. Стало понятно, что особо волноваться не следует. Ну, в крайнем случае, намнут бока, но это пережить можно. Младший вообще неопасен, это даже по роже видно — слишком интеллигентная она у него. Такие только грозятся, но человека ударить не могут.
Шевелев потер запястья рук, затекшие от наручников, когда их снял с него младший и раздумывал над ответом, как задохнулся от внезапного короткого и тяжелого удара по ребрам. Митя, стоявший рядом, нанес удар костяшками кулака, мгновенно отдернув руку и максимально сократив тем самым время контакта. Чем меньше промежуток времени, в течение которого длится удар, тем большая сила ударного импульса, развивающаяся на площади контакта соударяющихся тел. Так учил прапорщик Иван Петрович Дробычев, которого в роте называли Петровичем за его надоевшие шутки. И что характерно: учебник, который штудировал Митя при подготовке к вступительному экзамену в университет по физике, тоже использовал эти умозаключения Петровича, разбавив их формулами в дифференциальном виде.
Шевелев согнулся, схватившись за правые ребра, по которым Митя ударил, и пытался вдохнуть, с испугом смотря на него.
— Так что, ты, может быть, всё таки расскажешь, для чего пытался похитить девочку? — схватив Шевелева за волосы, повторил вопрос Мельников.
В это время Митя наотмашь рубанул Шевелева ребром ладони по шее и тот мог бы упал, не удержи его Мельников за волосы.
— Подожди, дай человеку слово сказать, — остановил Мельников Митю, но тот уже нанес удар носком ноги оперу в живот.
— Да подожди же, сказал! Ты так его изувечишь, — сказал Мельников, и Митя обидчиво возразил:
— Когда меня дубинками избивали в отделении, никто их не останавливал. Почему я должен останавливаться? Разве ментяра не заслужил того, чтобы сделать из него отбивную?
— Да хотя бы потому, что ты не он!
— Так что, скажешь, наконец, для чего? Или он тебя сейчас искалечит и будет прав, — теряя терпение, раздраженно обратился Мельников к Шевелеву, и тот с трудом произнес, задыхаясь:
— Жена твоя заплатила, чтобы девчонку забрать.
— Какая жена? — похолодев, спросил Мельников. Нет, не может быть, чтобы Зоя пошла на такое! Она не в состоянии совершить такую подлость! Врет, подлый мент! Ведь в последнее время у Зои с Яночкой наладились взаимоотношения!
— Не знаю, сколько у тебя жен. Сам выясняй, какая из них. Она сказала, что ты отобрал у неё девчонку и не отпускаешь к матери в Москву, — сказал Шевелев, и у Мельникова отлегла от сердца.
Он вспомнил, что Яночка что — то говорила о том, что мама настаивает, чтобы она приехала к ней в Москву. Но дочь не хочет и, чтобы не обижать маму, сослалась на то, что папа её не отпускает. 'Неужели Альбина могла пойти на то, чтобы заплатить за похищение дочери? Неужели она не подумала о том, какая это будет психическая травма для Яночки?', — не желая в это верить, подумал Мельников и понял, что это, возможно, правда. Да, его первая жена — женщина решительная и резкая, и у неё хватило бы воли организовать кражу дочери.
Мельникову, предполагавшему услышать, что похищение Яночки пытались осуществить с целью получения выкупа, стало настолько противно, что он махнул Мите и пошел к машине.
— Виктор Михайлович, а как же этот? Мы же с ним ещё не разобрались, — попытался остановить его Митя, и Мельников, посмотрев на Шевелева, произнес сквозь зубы:
— Врежь ему ещё разок, и поехали. А этот пусть добирается сам, как хочет.
В машине ехали молча. Митя был раздосадован тем, что Мельников не дал ему свести счеты с Шевелевым. А Мельников, сидя за рулём, думал о том, догадывалась ли Яночка, что мать хочет её выкрасть? Возможно, догадывалась, но не хотела расстраивать отца? Или не хотела выдать мать? И если Альбина, его бывшая жена, договорилась с участковым, то это означает, что она лично прилетала из Москвы. И, вероятно, останавливалась у подруги. А может быть и сейчас ещё в городе и планирует новую попытку похищения?
Вернувшись на работу, Мельников позвонил своей бывшей жене в Москву и с облегчением услышал её голос. Следовательно, она в Москве, хотя это отнюдь не означает, что она снова не попытается похитить Яну. Или уже с кем — то договорилась?
А Митя, расставшись с Мельниковым, поехал решать свои проблемы, которых было две: надо найти того, кто пырнул ножом Славу Ковалева, и решить вопрос с риэлтерской фирмой, жульнически 'купившей' квартиру Веры Карповны. Раз Славка обещал Ксюше, надо выполнять за него.
Из городского автомата он позвонил Насте и пошёл с нею на улицу Короленко 47, где в пятиэтажке салатного цвета проживал Кача. Пятиэтажка насчитывала шесть подъездов, и следовало выяснить, в котором из них он живет. Чтобы не 'светится', Митя сидел на скамейке около одного из подъездов соседнего дома, а Настя подошла к девочкам 11–13 лет, прыгающим через скакалку.
— Не знаешь, в каком подъезде живет Кача, — спросила она одну из них постарше, и та, внимательно оглядев Настю, махнула рукой в сторону дома:
