рассказываете с таким скучным видом, что в пору вешаться. А ведь вы должны рассказывать его задорно, едва удерживаясь от смеха.
'Шотландец читает книгу, и время от времени выключает и включает свет, — как можно задорнее, начала Лариса пересказывать анекдот в пятый раз.
— Что ты делаешь? — спрашивает жена.
— Переворачивать страницы можно и в темноте…'
Она понимала, что ловят не на легендах, а на мелочах. Если человек не знает народных пословиц и распространённых анекдотов, то никакая легенда не поможет. Если, конечно, в основе её не лежит версия о том, что человек полный идиот. Но ей сейчас было не до анекдотов: она никак не могла полностью отвлечься от мыслей о Вадиме. Как он воспринял её исчезновение? И что может о ней подумать Таисия Тихоновна?
Глава 2. Грузнов у губернатора
Задержание на подпольной киностудии при съёмках порнофильма Евгения Борисовича Бочарова, начальника одного из отделов областной администрации, привело Климова в бешенство. Губернатор и раньше с трудом терпел этого глуповатого подчинённого, мужа активистки недавно созданного движения 'Наш дом — Россия' [2] Валентины Сергеевны Бочаровой.
Активистка являла собой образец закалённого бойца разборок на коммунальной кухне и свой опыт скандалистки использовала в политической борьбе, поливая своих противников хлёсткими эпитетами. Оппоненты неоднократно подавали на неё в суд за оскорбление чести и достоинства, но Валентина Сергеевна каждый раз апеллировала к общественности с экрана телевизоров:
— Внимательно посмотрите на этих людей, и вам станет смешно, когда они начинают говорить о чести и достоинстве.
Очередной скандал развлекал телезрителей, поднимая рейтинг передачи, а суд приговаривал Валентину Сергеевну к денежному штрафу. Выплачивала она его помесячно микроскопическими суммами, издевательски называя это 'алиментами своим политическим противникам'. Климов не хотел получить такую скандалистку в противники перед самыми выборами, и вынужден был пристроить её мужа в аппарат областной администрации, на чём та настаивала.
Надежда Ивановна, секретарь — референт Климова, люто ненавидела Бочарова и сегодня положила на стол губернатору заявление с просьбой принять на работу двух санитаров и назначить ей бесплатное спецпитание, как положено медсестрам из психоневрологического диспансера. Мотивировала она это тем, что в своей работе вынуждена контактировать с чиновниками, которые по своим психическим и интеллектуальным данным ничем не отличаются от пациентов указанного выше диспансера. Но находится в значительно худших условиях, чем медперсонал психдиспансеров, так как не получает спецпитание и отсутствуют санитары со смирительными рубашками. Климов чуть было не подмахнул заявление, полагая, что речь идёт об отгуле, но, прочитав его, разозлился:
— У тебя что, Надежда, помутнение? Что ты мне подсовываешь? Идиота из меня делаешь?
— Почему я делаю? У вас пол администрации таких, но это не я их сделала!
— Каких таких? Таких как я?
— Вы ещё не такой, но Минздрав предупреждает: идиотизм заразен!
После этого она разразилась гневной речью, во время которой Климов занимался своими делами, не прерывая её: знал, что мешать не следует, иначе время разрядки увеличится. Она высказала всё, что думала о недоумке Бочарове, который чем — то её в очередной раз обидел, и вскоре, выдохнувшись, замолкла. Климов, воспользовавшись паузой, невинно спросил:
— Как там Матрёна? В университет поступила?
Марину, дочь Надежды Ивановны, Климов начал называть Матрёной сравнительно недавно, а до этого называл Матрёшкой. Марина редко приходила к матери на работу, но когда приходила, Климов, при встрече, величал её Матрёной Ивановной.
— Какая я вам Матрёна Ивановна? — злилась Марина.
— Ну, я же не могу называть тебя, взрослую уже девушку, Матрёшкой!
— Называйте меня Мариной или, если это сложно запомнить, обращайтесь ко мне просто 'Эй!'.
— Я с трудом помню, как меня зовут, а ты требуешь, чтобы я запоминал имена окружающих. Хорошо, что ещё узнаю лица! — смеялся Климов, а Марина сердилась и старалась появляться у матери на работе как можно реже.
— Матрёна — то? Тьфу ты, Марина? Поступила, — сказала, успокаиваясь, Надежда Ивановна, довольная тем, что, наконец, высказала начальнику всё, что накипело на душе.
— Я так и понял. Ждал, когда ты попросишь меня позвонить ректору, а Марина, видишь, оказалась умной девчонкой. Молодец!
— Она у меня усидчивая. До ночи корпела над учебниками, но сдала без протекции.
— Видишь, какая у тебя хорошая дочка, а ты нервничаешь из — за мелочей.
— Хорошая мелочь! Бочарова, этого хамло, я видеть не могу! — опять начала заводиться Надежда Ивановна, но Климов прервал её.
— Ты ведь знаешь, на чём его поймали?
— Это всем известно.
Климов внимательно на неё посмотрел. Мелькнула мысль, что неплохо было бы использовать неофициальные каналы Надежды для утечки информации о проделках Бочарова, потому что по просьбе всё той же Бочаровой пришлось притормозить расследование. С одной стороны история с мужем могла нанести серьёзный удар по её репутации, и, возможно, даже утопить вообще. Но, с другой стороны, могла и наоборот — повысить её рейтинг как несчастной женщины, у которой не всё благополучно в семье, но она, тем не менее, борется за народное счастье.
В России реакции избирателей и общественности невозможно прогнозировать: гражданское общество ещё не сложилось и сильны такие факторы, как жалость к пострадавшим от властей. Накануне выборов Климову не хотелось делать из Бочаровой мученицу, но и терпеть рядом такую не прогнозируемую даму становилось опасным.
— Ты, Надя, устрой утечку информации об этом случае, но так, чтобы мы не светились как источники.
— А почему нельзя просто дать ход делу? Почему надо выгораживать подлеца?
— Ты что же, не понимаешь? Сегодня родилась? Ведь его супруга будет пострадавшей, и все её будут жалеть. Это нам надо?
— Тогда я вообще ничего не понимаю. С одной стороны вы его выгораживаете, считая, что если эта история станет широко известна, его жена повысит свой рейтинг. А с другой стороны, вы хотите, чтобы информация об этом случае стала всем известна.
— Надюша, это должно быть понятно как дважды два. Если информация просочится неофициально, то всем будет понятно, что власти её скрывают, выгораживая семейство Бочаровых. А это избиратели очень не любят. Ты подготовь приказ о проведении служебного расследования этого инцидента и я его подпишу. Зарегистрируешь приказ, но хода давать не будем. Таким образом, нас смогут упрекнуть только в отсутствии оперативности, но не в попытке замолчать этот факт.
— Всё какие — то сложные хода. Неужели нельзя просто выгнать этого придурка?
— Можно просто, но не целесообразно. В политике ничего простого не бывает. И вот ещё что. Вызови ко мне с докладом этого милиционера, который задержал Бочарова. Кажется, этот парень расследовал дело Смирягина? Пусть доложит обстоятельства задержания. Это тоже не помешает в случае возникновения скандала. Какое, к чёрту, замалчивание, когда губернатор лично выясняет подробности задержания непосредственно у мента!
Получив распоряжение, Надежда Ивановна послала в гормилицию факс о вызове к губернатору
