— Ладно, тему закрыли. Значит так, переговори с Федотовой по поводу расследования этой истории, пусть выяснит вместе с Грузновым откуда ноги растут и кто заказчик. А также поинтересуйся, как продвигается журналистское расследование нападение на Дерягина. Раз вы так близко знакомы с Федотовой, пусть она тебя постоянно держит в курсе дела.
Между тем, журналистское расследование по делу Дерягина набирало обороты, и даже готовился специальный телефильм об этой истории. После своего недавнего разговора с Климовым, Зоя чётко поняла, что сейчас ему требуется, и, зная, что Дерягин является доверенным лицом Бочарова на губернаторских выборах, распорядилась создать на канале группу из трёх журналистов, включая Машу Федотову, для журналистского расследования нападения на Дерягина.
Идею подал её муж, сообщив при этом, кто именно обвиняется в этом нападении. Зоя помнила, как по просьбе Виктора устраивала эту девушку на работу, хотя до сих пор ни разу её не видела. Было неясно, действительно ли девушка могла напасть на Дерягина и если да, то какую цель при этом преследовала. Панченко, по отзывам мужа, была хорошим работником, и её осуждение бросало бы тень на компанию. Кроме того, интуиция подсказывала ей особый интерес Климова в этой истории, следовательно интересы губернатора и компании совпадали.
Глава 20. Грузнов снимает обвинение с Марины
Журналистское расследование — дело дорогостоящее, но Зоя на него не пожалела денег и оно выявило, как и следовало ожидать, новые факты, ставившие под сомнение законность задержания Кати Панченко. Дело приобретало скандальный характер, и Климов дал негласное указание подключить к делу капитана Грузнова для проверки объективности следствия. Тот не хотел влазить в очередное скандальное дело, предвидя для себя массу неприятностей, которые последовали сразу же, как в отделе стало известно о поручении губернатора.
Дубинин, непосредственный начальник Грузнова, резко возражал против его кандидатуры, но Мелентьев был непреклонен.
— Можешь пойти к генералу и поторговаться с ним, — порекомендовал он Дубинину. — А пока генерал своего решения не поменял, делай так, как он приказал.
— И вообще, мне не нравится, что ты на всё имеешь своё мнение, — с угрозой добавил он.
— Так что, я не имею право на собственное мнение? — оскорблённо воскликнул Дубинин.
— Конечно, право имеешь, — кивнул головой Мелентьев, — поэтому можешь выяснять его у меня в любой момент. А сейчас иди и выполняй указание генерала.
Дубинин вышел из кабинета начальника милиции в бешенстве, пообещав себе, что в ближайшие выходные дни будет на даче у тестя и подымет вопрос о невозможности дальнейшей работы с Мелентьевым. Но развернувшиеся вскоре события неожиданно приняли крайне неблагоприятный для него оборот: Грузнов выяснил, что сразу же после задержания Кати Панченко в райотдел милиции приезжал Дубинин и интересовался подробностями нападения на Дерягина. С просьбой об этом к нему обратился Бочаров, приятель его тестя, чьим доверенным лицом на губернаторских выборах был Дерягин. Это наводило на мысль, что Бочаров пытался представить нападение в удобном для себя ракурсе.
Мелентьев, которому Грузнов доложил эту информацию, радостно потёр руки и сразу же позвонил генералу Прохорову.
— Николай Иванович, выясняется, что в деле о покушении на Дерягина слишком много политики, как вы и предполагали, — сообщил Мелентьев, едва сдерживая радость. — Дубинин, оказывается, побывал в райотделе сразу же после задержания этой Панченко и давал какие — то указания.
— Ты подумай, какой сучёнок! — громыхнул Прохоров в трубке так, что это стало слышно даже Грузнову, который только что доложил Мелентьеву о результатах расследования. — Это он так помогает Бочарову! В политику, паскуда, лезет и милицию втягивает! Я сейчас же поставлю губернатора в известность.
Мелентьев осторожно положил трубку и, подмигнув Грузнову, сказал:
— Иди, копай дальше. Даст Бог, избавимся от этого мудака!
— Другого пришлют. Место такое: либо взяточник, либо мудак, либо и то и другое в одной посуде.
— А я кто, по — твоему? Взяточник или мудак? Ведь я в своё время в том кресле много лет просидел, — вызверился Мелентьев на Грузнова.
— Вы, Михаил Викторович, исключение из правил, — притворно — льстивым голосом произнес Грузнов. — Да и сидеть в том кресле вы изволили в советское время, когда каждый, простите за выражение, член… Я, конечно же, имею ввиду партии, страшно нынче даже произнести какой именно партии, был честным и принципиальным строителем чего — то в чьём — то будущем.
— Вот теперь я наглядно вижу, что уважаешь начальство! — рассмеялся Мелентьев. — Ладно, иди, копай и держи меня постоянно в курсе дела.
Грузнов уходил от Мелентьева в приподнятом настроении, понимая, что у Дубинина теперь будет куча неприятностей. Правда, сознавал также и то, что Дубинин располагает серьёзной поддержкой, и эти неприятности сможет пережить. А потом займётся им, Грузновым, всерьёз и тогда ему точно придётся уходить из милиции. Но это будет потом, а сейчас он был доволен складывающимися обстоятельствами.
Не успел он зайти к себе в кабинет, как позвонила Федотова.
— Дмитрий, у меня к вам очень важное дело. Когда мы можем встретиться?
— Что — то новое по делу Панченко?
— Нет, совсем другое, но я по телефону об этом не могу говорить.
Он удивился: что она могла узнать такое, что нельзя рассказать ему по служебному телефону? Но Федотова настаивала на личной встрече, и он согласился. Встретились они в скверике недалеко от здания управления милиции.
— Моя соседка, Надежда Ивановна Серикова, вы её знаете, обратилась ко мне с просьбой…
— Не знаю. А кто это?
— Разве вы её не знаете? А она утверждает, что с вами знакома. Это секретарь — референт губернатора.
— А, Надежда Ивановна? Конечно, знаю. Очень приятная женщина.
— Рада это слышать. Так вот, её дочь задержали в Октябрьском отделении милиции вместе с каким — то парнем.
— Ну, я здесь ничем помочь не могу. Освободить их не могу. Надежда Ивановна сама может позвонить или пусть попросит губернатора.
— Освобождать никого не надо. Их уже генерал Прохоров освободил. Здесь другое: необходимо выяснить, кто стоит за этим, кто дирижирует спектаклем. Марину, её дочь, обвинили в проституции. А девочка только что поступила в университет. Губернатор считает, что это грязная возня затеяна против него.
— Я не понял, причем здесь губернатор? Он, что ли, её на панель посылал?
— Да что вы такое говорите! Я знаю Маришку с пеленок, это чистейшая девчонка. Она даже ни с одним мальчиком ещё не встречается, а вы такое говорите: панель!
— Маша, я же ничего не утверждал. Вы сказали, что её обвинили… Вот я и спрашиваю, причем здесь губернатор?
— Как вы не можете понять такие простые вещи? Если дочь его секретарши занимается тем, в чем её обвиняют, то что же тогда можно сказать об обстановке, царящей в окружении губернатора? Об исповедуемых там моральных ценностях?
— Ну, Маша, вы видите всё так глубоко, что куда уж нам, убогим, — рассмеялся Грузнов. — Мне такое
