и позже — во время службы на эсминце «Капитан Белли» и подводной лодке «Пантера». В это время он уже будет слушать лекции в Политехническом институте и в Петроградском университете и приобретет более глубокие знания в высшей математике. Он даже начнет писать книгу, в которой критический анализ предшествующих работ и собственные выводы основывались на обширном опыте и глубокой теории. Но книга не будет закончена. Рукопись ее погибнет вместе со всеми исходными материалами во время гибели базы подлодок «Память Азова». Восстановить графики девиации, снятые на «Цесаревиче» и Е-8, было невозможно. Берг никогда более не возвращается к проблеме девиации магнитных компасов. Но к задаче о девиации радиопеленгаторов он возвратится в начале двадцатых годов и решит ее с большой строгостью и полнотой. Эта работа частично опубликована в Морском сборнике за 1925 и 1927 годы, но значительная ее часть так и осталась достоянием лишь военных моряков.
Практика радиоприема и работы с радиопеленгаторами была для Берга великолепной школой. Возможно, поэтому он стал одним из ведущих радиоспециалистов.
Ведь нет более ценного руководителя, чем тот, который начал с азов. Незаменим генерал, начавший службу солдатом, директор завода, прише дший на него рабочим.
Берг начал с того, что учился собирать, разбирать, чинить и налаживать ту примитивную радиоаппаратуру, которая была в ходу в период Первой мировой войны. Потом, уже после революции и Гражданской войны, Берг окончит Морскую академию и станет профессором радиотехники, академиком, но уже тогда, в 1917-м, без радиотехнического образования, он прошел школу, ставшую фундаментом его дальнейшего роста, школу, которую не заменит никакой университет или академия.
— Радиотехник не может обойтись чистой теорией, — говорит Берг. — Чтобы стать настоящим радиоспециалистом, или, как говорят, радистом, нужно спаять не одну схему, надо вдохнуть жизнь не в один радиоприемник. Надо почувствовать красоту бессмысленного на первый взгляд переплетения проводов, сопротивлений, конденсаторов, индуктивностей, окружающих радиолампы; понять прелесть ожидания: вот-вот послышится голос, который выловил ваш прибор из тысячи шумов, оглушающих земной шар.
Радиолюбитель, испытав волнение первого приема, уже никогда на этом не остановится. Он будет снова и снова переделывать свою схему, свой радиоприемник, совершенствовать его: увеличивать громкость, повышать чувствительность, избирательность, делать приемник менее капризным. Он будет стремиться установить новые и новые связи, покорить все большие и большие расстояния. И этому процессу предела нет. Став радиолюбителем, человек уже не изменяет своему увлечению.
Берг всю жизнь был влюблен в радиотехнику, с тех самых пор, как на качающейся подводной лодке, в грозовом военном море среди мин, в соседстве с врагом, колдовал над радиоприемником, добиваясь от него приема сигналов времени Эйфелевой башни и Науэна.
ПОСЛЕДНЯЯ ОПЕРАЦИЯ
И все-таки Е-8 не удалось уберечь.
— Я сделал на Е-8 восемь боевых выходов, — вспоминает Берг, — но мы не потопили ни одного корабля, хотя не раз ходили в атаку. Мы выслеживали, преследовали врага, атаковали, хитрили, скрывались. Риск, опасность те же. Просто не было удачи.
А скорее всего причина была в том, что за Е-8 враг следил особенно пристально. За месяц до прихода на нее Берга, летом шестнадцатого, эта лодка под командой замечательного английского моряка Гудхардта потопила у Либавы первоклассный немецкий крейсер «Принц Адальберт» со всем личным составом. Это была сенсация на весь Балтфлот. Е-8 действительно провела блестящую операцию, выследив «Принца», когда он собирался ставить мины в русских водах.
Русская разведка узнала, что «Принц Адальберт» вышел из Мемеля в Либаву, уже занятую немцами, и должен принять там груз мин. Е-8 получила приказ потопить «Принца» при выходе из порта. Лодка затаилась недалеко от Либавы, и Гудхардт в перископ наблюдал, как на горизонте появились три трубы. Шел «Принц».
Е-8 терпеливо сторожила, когда же «Принц», забрав смертоносный груз, покинет порт. Но тот не торопился. Шли дни. На лодке кончалось топливо, а «Принц» все дымил под прикрытием мола и береговых батарей. Гудхардт начал склоняться к тому, чтобы уходить, — надо было добираться до Ревеля, это еще трое суток. Наконец в сопровождении четырех эскадренных миноносцев появился «Принц Адальберт». Он шел по створу либавских маяков — между двумя полосами минных заграждений.
Е-8 прокралась между миноносцами и всадила в «Принца» две торпеды. Корабль взорвался со всем экипажем и с грузом мин. Страшный взрыв изранил Е-8. Она получила повреждения корпуса, потеряла управление, и ее вышвырнуло на поверхность под огонь немецких миноносцев. Двое или трое суток за ней гнались немцы, она петляла, ложилась на грунт — дышать уже было нечем, топливо на исходе, продуктов нет. Она еле добралась до Ревеля, но экипаж был так истощен, что его пришлось частично сменить. Капитан 1-го ранга Гудхардт, ставший Георгиевским кавалером и получивший за потопление «Принца» английский офицерский крест, уехал в Англию. Русский штурман Павлов, предшественник Берга, был награжден Владимиром с мечами и списан с лодки. Это был тот самый Павлов, с которым Берг был знаком по «Цесаревичу» и еще раньше по Морскому корпусу.
После крупной победы Е-8 немцы усилили охоту за ней.
Новым командиру и штурману приходилось нелегко, враг не давал им ни дня передышки. Они все время чувствовали за собой слежку. И очень скоро, в одном из первых походов, в котором уже участвовал Берг, подводную лодку выследили при выходе из Рижского залива в Балтийское море. Она шла по узкому и извилистому фарватеру Соэлозунда между островами Эзель и Даго.
В тумане не было видно никаких ориентиров, и подводная лодка выкатилась на мель. Берг, готовивший прокладки курса для предстоящего похода, находился внизу. Он почувствовал мягкий толчок и помчался на мостик. Командир пытался снять лодку задним ходом, заполняя кормовые цистерны, но мель была слишком пологой, и попытки не удались. Когда туман рассеялся, немцам открылась превосходная мишень, по которой они и открыли прицельный огонь. Это был страшный момент, страшный потому, что лодка оказалась беспомощной. К счастью, подойти близко немцы не решались, так как в ответ палили русские береговые батареи, и немцы старались держаться вне предела дальности их огня. Лодка лежала на мели, снять ее своими силами команда не могла. Требовалась помощь. Решено было послать на берег Берга и двух матросов. Они спустили на воду маленький тузик и под огнем противника пустились в отчаянное путешествие. Последние метры до берега шли по горло в воде — за широкой мелью, на которой пришлось оставить тузик, дно снова углублялось. Мокрые, облепленные грязью, разошлись в разные стороны в поисках береговых постов, которые помещались неизвестно где. Когда добрались до постов, то сообщили по телефону командованию Балтийского флота о случившемся и запросили помощь. Лишь через сутки из Рижского залива вышли три миноносца и вместе с ними большой буксир.
Три прекрасных новых миноносца быстро прошли мимо терпевшей бедствие подводной лодки и вышли в открытое море, погнав перед собой немцев. Буксир снял Е-8 с мели. Главная беда пришла в третий раз.
Враг все-таки доконал Е-8. В октябре семнадцатого Берг ушел в свое последнее подводное плавание, из которого вернулся тяжело больным. После особенно длительной травли, при движении под водой на Е-8 загорелся правый главный электромотор. Лодка не смогла быстро подняться на поверхность, и экипаж отравился газами. Команда чудом довела лодку до Гельсингфорса.
Берг был без сознания доставлен в госпиталь. Е-8 срочно зачинили, пополнили команду, и она ушла на очередную боевую операцию. Ушла с новым штурманом — Берг больше на нее не вернулся. Когда он лежал в госпитале, немцы прорвались в Ганге и высадили десант. Русские войска вынуждены были покинуть Финляндию и оголить Балтийский фронт. Гельсингфорс был обречен. Матросам, которые служили с Бергом, удалось вынести его из госпиталя и втянуть Нору и его, в больничном халате, в окно последнего, уходящего в Петроград поезда.
ЛЕДОВЫЙ ПОХОД
Итак, Аксель Иванович и Нора, без вещей, почти без денег, вырвавшись из Гельсингфорса, приехали в Петроград. Это было буквально за несколько дней до решающих событий. Политическая атмосфера в Петрограде была тревожной, как перед грозой. И гроза грянула. Произошла Октябрьская революция.
Бергу было двадцать три, но после отравления у него развилась серьезная сердечная болезнь, и врачебная комиссия признала его негодным к подводному плаванию.
