в шкафах. Они, как деньги, приносят пользу только в процессе обращения. Ведь и деньги, лежа в сейфах, не дают прибыли, а отсутствие прибыли — это, по существу, убыток. Дома или в служебном кабинете Берг держит только те книги, которые могут потребоваться неоднократно. Те, поиск которых в библиотеке приводит к недопустимой потере времени, только мешает работе, нарушая ее ритм…
Я свято чту Лактанца,
пусть он и отрицал
шарообразность Земли,
и святого Августина, который
признавал шарообразность Земли,
но отрицал существование антиподов.
Я уважаю и современное
официальное мнение, которое
допускает, что Земля весьма мала
по сравнению со Вселенной, но отрицает
ее движение. Однако самое
святое для меня — правда.
И. Кеплер
Глава 1
КАК СТАТЬ ЭЙНШТЕЙНОМ!
НЕ ПОПРОБОВАТЬ ЛИ ГНИЛЫХ ЯБЛОК?
Я приоткрыла дверь и, стараясь не привлекать к себе внимания, тихонько присела на свободный стул. В небольшой комнате за Т-образным столом сидело человек двадцать. Впрочем, я не успела ни сосчитать присутствующих, ни разглядеть их лиц. Первое, что я услышала, заставило меня вздрогнуть.
— Нет науки психологии, нет науки педагогики, — патетически говорил седой худощавый человек с веселыми глазами.
В какой век я попала?! Ведь психология и педагогика — науки древние… Возможно, я вошла не в ту дверь? Нет, я отчетливо помню укрепленную на ней табличку: «Научный совет по кибернетике при президиуме Академии наук СССР». Именно сюда я шла.
Во главе стола сидит академик Аксель Иванович Берг, председатель Совета. Среди присутствующих знакомые лица, да и оратор, заставивший меня призадуматься, в своем ли я уме, оказался знакомым: видный советский психолог, профессор Николай Иванович Жинкин. Но что он говорит?
— Да, психология как наука не существует. Это расплывчатая кустарная область, далекая от точных наук с их математически четкими формулировками и количественными критериями. Неопределенность позиций — беда не только психологии. Педагогика, медицина, биология ни на шаг не сдвинутся без союза с математикой. Медики и биологи уже сделали выводы, и их наука вступила в фазу расцвета. А у нас картина обратная. Психология как наука чахнет. Высшая школа выпускает по нескольку психологов в год! Это же комариный писк.
Что ждать от этих пискарей?
Все зашумели: это так невероятно, но это так! Профессор Ломов быстро набросал список разветвлений психологической науки: психология зрения, психология речи и памяти, психофизика… Пунктов пятнадцать. Он демонстрирует список присутствующим и комментирует:
— Но ни одно учебное заведение не выпускает таких специалистов. Это серая действительность. Увы, она характерна не только для советской психологии. Разрыв между нами и Западом не велик, у них тоже мало достижений…
— И все-таки в Америке двадцать две тысячи членов Психологического общества, у нас лишь тысяча, — замечает кто-то.
— Естественно, у них выходит и больше книг по психологии! Смотрите, — Ломов показывает великолепно изданную книгу по математической психологии на английском языке, — это вполне современный уровень.
Берг тотчас созванивается с издательством «Мир», чтобы договориться о переводе новой книги. Там, видно, не сразу понимают всю важность заказа, потому что Берг повышает голос:
— Нет, конечно, не следует восхищаться всем, что делается в зарубежной науке, но их опыт необходимо учитывать! Необходимо! Без математической психологии, психологии на современном уровне мы не можем изменить систему обучения. А победит та страна, где лучше поставлено обучение. Вспомните, что говорил Ленин: кадры, кадры решают все! Почему я звоню?
Он закрывает трубку рукой и говорит присутствующим:
— Спрашивают, что общего между психологией и кибернетикой. — И снова в трубку: — Сейчас говорить о научных основах обучения — значит вторгаться в сложнейшие области психологии, физиологии, математики, педагогики. Современное учебное заведение — это тысячи студентов и преподавателей. Это крупное «предприятие», требующее четкой системы управления наиболее сложными процессами — процессами мышления. Без знания законов мышления сейчас уже невозможно совершенствовать систему обучения. А законы деятельности человеческого мозга — сфера кибернетики. Значит, наш Совет должен обеспечить развитие психологии.
Не только психология, но и педагогика лежит в глубоком штиле вот уже двадцатый век. Она почти совсем не изменялась. Как учились наши деды, так учимся и мы. Но если деды и отцы могли пользоваться одними и теми же учебниками, а знаний, приобретенных в молодости, им хватало на всю жизнь, мы, и тем более наши дети, должны учиться непрерывно, до конца дней. Учиться совсем иначе, иными методами, в другом темпе. Ведь сейчас ученику излагают лишь фактические сведения. Его начиняют невероятным объемом информации, но не учат думать.
Бытующий способ преподавания подобен самому примитивному и жестокому способу обучения плаванию: бросить ребенка в воду, пусть сам справляется. Впрочем, доля здравого смысла в таком способе есть: даже если человека ничему не учить, у него все равно накопится жизненный опыт, его мозг сам собой научится думать. Но такой способ — страшное расточительство.
— Мы должны научить человека думать более экономно, — продолжает убеждать кого-то на другом конце провода Берг. — Более эффективно управлять процессом его мышления. Направлять, программировать работу его мозга так, чтобы дистанцию от открытия к открытию он проходил скорее и озарения стали уделом не только счастливых одиночек. Это задача науки об управлении, задача кибернетики, с помощью которой психология и педагогика обретают второе дыхание. Надо учить человека мыслить.
Мы должны всерьез заняться проблемой программированного обучения.
Так на заседании секции психологии Совета по кибернетике я еще раз услышала термин «программированное обучение».
— Я услышал о программированном обучении не многим раньше вас, — говорил мне Берг после заседания, — и, признаться, был покорен этой проблемой. Какое дерзкое намерение — повысить эффективность работы мозга.
Какая это красивая, захватывающая мечта…
Но как управлять неуправляемым, ведь процесс мышления — пока вещь в себе! Какой мудрец может сказать, что делается в голове человека? Человек изучил, понял, создал… А как изучил, почему понял, каким образом создал? До сих пор деятельность человеческого мозга — тайна. Недаром многие ученые называют психику человека «черным ящиком». Действительно, мы ведь до обидного мало знаем самих себя! Почему одни пишут стихи, а другие прозу? Каким непостижимым образом расцветают в нашем мозгу образы и ассоциации? Что означают минуты озарения, вдохновения? Почему мозг иногда изнемогает в поисках решения и вдруг оно является неожиданно и легко?
