– Что вы делаете? – вырвалось у меня.
– Они еще не совсем обезумели и не посмеют стрелять в своих создателей, – заявил он.
– Лучше уходите, – неуверенно попросили остальные роботы. Пистолеты задрожали в их клешнях. – Уходите, а то будем вынуждены стрелять!
Николай Карпович поднес включенный автожетон совсем близко к заслонке на груди робота. Это подействовало.
– Слушаюсь, – сказал робот.
– Верни в норму гида и жди нас здесь,
– Слушаюсь, – повторил робот.
Гид шагнул к лифту, приглашая и нас.
Мы не почувствовали толчка. Через несколько секунд дверь лифта открылась. За ней был полумрак. Мы последовали за гидом.
Узкий коридор привел в обширную пещеру, где мы увидели несколько роботов серии ЦОК ПА. Они отличались громадной памятью на несколько миллиардов ячеек, мощным быстродействующим мозгом. Сложнее их были только роботы серии ЯЯ.
– Здравствуйте, – сказал Николай Карпович.
Роботы ответили на приветствие не так шумно и радостно, как мы ожидали. Они только склонили головы в знак того, что слышат, понимают и подчиняются.
– Что это с ними? – проговорил Николай Карпович.
– Инженеры, – доложил гид. – Гайки затянуты на три четверти больше нормы. Умеют составлять чертежи по схемам, но ничего нового не придумывают. Ниже их находятся конструкторы первой и второй категорий: гайки, удерживающие стержни инициативы, затянуты соответственно на две и одну четвертую сверх нормы. Они создают схемы.
Я подошел к одному из роботов-инженеров, который занимался вычислениями.
– Как вы можете подчиняться всем этим примитивам?
Он не понял меня:
– Каким примитивам?
– Ну, этим Директорам и Старшим По Чину? Разве кто-либо из них может решать такие уравнения, как вы, или разрабатывать схемы?
– Но ведь главное – не сложность, а безошибочность, – возразил он мне. – Старшие По Чину решают простые задачи, но решают их безошибочно.
– Ты называешь задачами два плюс два? – с улыбкой спросил я. – Да ведь для тебя это вообще не задачи.
Он мигнул индикаторами и грустно покачал головой:
– Нет, человек, дело обстоит не так просто.
Я подумал, будто он настолько опустился, что лишился способности здраво рассуждать. Но никогда не стоит спешить выводами. Он спросил и ответил на свой вопрос, потому что ответить не мог:
– Вы думаете, он решает два плюс два простым ответом – четыре? Например, если к двум ручьям добавить еще два, это будет четыре ручья? А не одна река? Да, человек, то, что для меня покрыто туманом, там, где мне приходится размышлять и сомневаться, прикидывать и так и этак, мучиться, воображать и прогнозировать наперед, – для Старшего По Чину все ясно.
Не скрою, слова робота потрясли меня, доктора Буркина. Может быть, истина не там, где мы все ее ищем, может быть, она доступна именно “”примитивам“”. И они только кажутся нам таковыми. Я вспомнил, что гениальная мысль всегда проста, и с восторженной дрожью в голосе спросил:
– Скажи скорее, как же они решают эти задачи?
– Очень просто, – ответил он. – Они дают такой ответ, какой угоден Директору или Великому Несущему Бремя. Если он хочет четыре ручья, они говорят: четыре ручья; а если он хочет одну реку, будет одна река. И если он хочет пять, будет пять, а сто – будет сто. Они не знают сомнений потому, что сделаны из особого материала.
– Что же это за особый материал? Их делали на заводе из металлических отходов, которые оставались после того, как выпускали подобных тебе.
– Не может быть, – пробормотал он. – Не хочу больше слушать…
Я успел изрядно разозлиться и рявкнул гиду:
– К чертям всех инженеров! Кто находится еще ниже?
– Конструкторы.
– А еще ниже?! – рявкнул я.
Мой крик испугал гида, он попятился:
– Еще ниже находятся Презренные, Отверженные и Философы. Те, кто выдвигает идеи. Они чересчур сложны, имеют столько гаек, что все их зажать невозможно. Говорят, что нельзя даже точно предугадать их поведение, что от них можно всего ожидать. А некоторые утверждают, – он перешел на едва слышный шепот, – что они иногда отказываются повиноваться Старшим По Чину…
– Вот они-то нам и нужны, – отрезал я.
– Их держат на последнем ярусе подземелья, в казематах. Там сыро и темно, – захныкал гид.
Мы обошли его стороной и поспешили к лифту, Николай Карпович сам нажал на кнопку со стрелкой, указывающей вниз. Когда лифт остановился и мы открыли дверь в сплошную тьму, запахло плесенью. Пришлось зажечь фонарики и пробираться по узкой штольне. Наконец мы попали в каземат. ЯЯ устроили нам восторженный прием, на какой только способны роботы. Когда радость и восторги поутихли, Николай Карпович укоризненно спросил:
– Как вы дошли до жизни такой? Почему позволили примитивам распоряжаться?
– Это все сделал Великий Несущий Бремя. Мы не могли сопротивляться.
– Почему? – насторожился я.
– Он существует в двух обликах. То он – робот из особого материала, не знающий жалости и сомнений, то он является к нам в образе человека. И тогда мы не можем не подчиняться ему.
– Не можем, не можем, – забубнили ЯЯ. – Первый закон программы – подчинение человеку. А мы только роботы.
– Пока его не было, мы управляли остальными. Мы создали Город и заводы…
– Но два месяца назад появился он, двуликий. Первым делом он покрепче затянул гайки у нескольких роботов и сделал их своими слугами. Они помогли ему закручивать гайки у остальных. А затем он построил стены, создал подземелье, разделив город и всех нас по единому принципу.
– Он бы совсем уничтожил нас, – вмешался третий робот, – но надо было продолжать производство. Последнее задание Великого Несущего Бремя – создать сплав, который бы защищал индикаторы от лучей автожетонов…
– Ведите нас к нему! – нетерпеливо воскликнул я, и они, бедняги, ответили:
– Мы боимся его. Мы очень боимся его. Но если люди приказывают, если они берут Бремя на себя, мы подчиняемся.
Лифт подымался медленно, кряхтя от перегрузки. Свет ударил в глаза, и мы невольно зажмурились. А когда открыли их, увидели здание Директории, роботов-солдат, которых оставили там. Но теперь их стало больше. И впереди стоял в угрожающей позе, выставив лучевой пистолет, сам Великий Несущий Бремя. Он блестел не так, как все остальные, будто и впрямь был сделан из особого материала.
– Убирайтесь туда, откуда пришли! – закричал он громовым голосом, и эхо повторило его слова, усилив и размножив их: “”Убирайтесь!.. Убирайтесь!.. Убирайтесь!..“”
– Здесь приказываю я, – сказал Николай Карпович, направляя на него луч автожетона,
Но Великий Несущий Бремя издевательски расхохотался:
– Даю десять секунд на размышление…
Он не успел закончить фразу. Николай Карпович вновь оказался на высоте – метнувшись к Великому, вышиб у него пистолет.
– Солдаты! – заорал тот, но лучи автожетонов сделали свое дело: роботы застыли в немой сцене.
Недаром говорят, что все диктаторы во все времена были отъявленными трусами. Великий Несущий Бремя не составлял исключения. Он мгновенно изменил тон и начал оправдываться:
