оттого, что она дорого стоила. Плакать заставляет ее значительность”. Ж. Л. Пастернак. 12–16 мая 1958 (Х, 321).
157 См. прим. Е. Б. Пастернака о quinta essentia (V, 521).
158 Другой род дифирамбизма и восприятия человеческой культуры как пятой стихии мы видим в О. Мандельштаме:
Нам четырех стихий приязненно господство,
Но создал пятую свободный человек.
Разница в том, что человек в мысли Пастернака не столько “создает” пятую стихию, сколько сам ей является.
159 Цит. по: Канаев. С. 274.
160 Цит. по: Канаев. С. 188.
161 Гете имеет в виду, что в цветах мы видим разного рода столкновения света с темнотой, в которой свет “страдает”.
162 Канаев. С. 310.
163 Изложенное в сочинении Гердера: “Бог. Некоторые разговоры о системе Спинозы”, 1787.
164 “...В духовном мире это мысль, в телесном — движение. Я не знаю, каким общим словом можно было бы их охватить без насилия, если не понятием сила”. Цит. по: Канаев. С. 159.
165 Гете говорит, что он на стороне обыденного рассудка — против философии, которая “никогда не доходит до объекта”. “Она (критическая и идеалистическая философия. — О. С.) никогда не доходит до объекта, это мы должны признать вместе с обыденным человеческим рассудком...” “Всегда хорошо оставаться в естественном философском состоянии” (цит. по: Канаев. С. 140). Похожим образом мимоходом высказывается о философии Лара, к удовольствию Живаго: заниматься философией — все равно что есть одни приправы. “Естественное философское настроение” иначе можно назвать “мудростью”, и в определенном сотношении она противопоставлена философии: ср. “он (Гете. — О. С.) был слишком мудр, чтобы стать философом в обычном смысле” (слова философа Г. Сантаяны).
166 Цит. по: Канаев. С. 140.
167 Цит. по: Канаев. С. 143.
168 “Ищу божественное (иначе говоря: себя) in herbis et lapidibus” (цит. по: Канаев. С. 157).
169 Э. Пельтье-Замойской. 19 августа 1958 (Х, 375).
170 “Каждый новый предмет, хорошо рассмотренный, раскрывает в нас новый орган”. — “История естествознания”. Цит. по: Канаев. С. 174.
171 В так называемых отрицательных зрительных следах (то есть явлении зрению цвета, дополнительного к только что виденному, например, иллюзии голубого после виденного желтого, красного после зеленого) Гете видит “то молчаливое противоречие, которое вынуждено проявлять все живое, когда ему навязывается какое-то состояние. Так, вдох предполагает выдох, каждая систола — диастолу... Это вечная формула жизни, которая обнаруживается и здесь. Глаз требует светлого после темного... и именно тем показывает свою жизнь, свое право овладеть объектом, что порождает из себя нечто, противоположное объекту” (выделено мною. — О. С.). — Канаев. С. 320.
172 III, 206. Совсем по-гетевски: Первое и последнее, что требуется от гения, — это любовь к правде (Wahrheitsliebe). — Цит. по: Канаев. С. 414.
173 Из писем и разговоров Гете. Цит. по: Канаев.. С. 415-416.
174 Всегда невероятна роза,
Неописуем соловей (“Западно-восточный диван”).
175 Ср. Канаев. С. 186.
176 См. об этом подробнее в моей работе “Морализм искусства, или о Зле посредственности”. — Седакова О. Музыка.
177 Может показаться, что здесь мы сталкиваемся с существенным отличием Пастернака от Гете. Жертва — как будто слишком христианское и потому не гетевское слово: но вспомним алтарь, изображавший “всю природу” по ярусам, который Гете мальчиком мастерил для некоего жертвоприношения. И хотел зажечь при помощи зажигательного стекла (“Поэзия и правда”).
178 “Так неуместно и несвоевременно только самое великое” (IV, 194).
179 Удивительные строки “Чуда”:
Найдись в это время минута свободы
У листьев, ветвей, и корней, и ствола,
Успели б вмешаться законы природы.
Иначе говоря: проклятие не испепелило бы смоковницу. Их можно понять, только имея в виду эту
