начать разговор. Вернее даже не так… Они не знали, нужно ли говорить вообще.
– Мы могли бы стать друзьями, – первой прервала молчание Инна. Она странно смотрелась в обстановке студенческого кафе – красивая, ухоженная, очень хорошо одетая и… чуточку смущенная.
– Могли бы, – вздохнула Лиза, не отрывая взгляда от чашки с молоком, – Наверное…
– Со временем. Когда это пройдет.
– Когда?
– Если…
Снова замолчали. Инна потянулась и кончиками пальцев коснулась Лизиной ладони.
– Посмотри на меня, – прошептала чуть слышно.
– Я не могу…
– Почему?
– Если я посмотрю – у меня сердце из груди выскочит.
В этот день они так ничего и не решили. Обменивались ничего не значащими фразами, шептали отдельные слова и – словно случайно – встречались ладонями.
Вот и парк. Гостеприимно распахивает ворота и приглашает нырнуть в атмосферу зимней свежести и нетронутого еще случайными прохожими снега. Лиза плотнее запахнулась в огромный шерстяной шарф и шагнула на тропинку.
– Я хотела бы гулять здесь с тобой, – прошептала она, – Держать тебя за руку и сходить с ума. И молчать.
Ты – сильная. Можешь решить любую проблему. Можешь заставлять людей поступать так, как тебе хочется. Можешь одним тоном голоса свести меня с ума. Почему я не встретила тебя раньше? Где ты была всё это время? Почему…
Нет ответа. Да и некому задать этот вопрос – ни души не видно в парке, только хмурое нежное утро и скрип снега под каблуками.
Слёзы на глазах. Да что же это такое – в последнее время они как будто не высыхали, появлялись из ниоткуда и разливались по щекам непреходящей тоской.
Слёзы были везде – в уже не случайных встречах в коридорах офиса, в окошке электронной почты, в долгих вечерних прогулках и ночных молчаниях в трубку. Слёзы появлялись в любом разговоре с Лёшей – даже самом невинном – и ударялись в душу острым чувством вины. Слёзы не давали позвонить родителям или поговорить с друзьями.
И самое ужасное, что рефреном через всё это шло огромное, бесконечное чувство счастья. Украденного. Взятого взаймы. Вырванного кадрами из бесконечной кинопленки жизни.
Вот Инна держит ладони Лизы в своих и просит тихим шепотом:
– Прошу тебя… Просто посмотри на меня. Клянусь, я ничего не буду делать – просто посмотри на меня.
Вот Лиза прячет лицо на теплом мягком плече и спрашивает:
– Когда я снова смогу думать? Скажи мне… Это ведь не будет длиться вечно.
– Нет. Это было бы слишком просто. Но если бы могла – я бы хотела сойти с ума вместе с тобой. Чтобы больше никогда ни о чем не думать.
– Ни о чем?
– Кроме тебя – ни о чем…
Вот они идут по набережной, крепко держась за руки – и даже сквозь тонкую кожу перчаток чувствуется жар. Он разбегается дрожью по телу, и уже не спасает пальто, шарф и теплый свитер. Холодный жар… Сводящий с ума.
– Веди меня, – чуть слышно просит Лиза, – Я закрою глаза, а ты веди меня. Я доверяю тебе так, как никому и никогда еще не доверяла. Веди меня.
Вот ступеньки каменной лестницы. Одинокий тусклый свет фонаря. Лиза смотрит в плечо Инны и чуть шевелит губами.
– Почему ты молчишь?
– Я боюсь сказать тебе то, чего не должна говорить.
– Не должна… кому?
– Не знаю… Себе, наверное.
А вот ночное небо проникает ошметками сумерек сквозь окно кухни. Дверь плотно закрыта, и Лиза сидит на стуле, прижав к уху телефонную трубку, и глотает губами соленые слезы. А в трубке – тихое дыхание.
– Побудь со мной еще немножко…
– Столько, сколько захочешь. Всегда. Обещаю.
«Всегда». Ах, если бы всё в жизни было так просто. Если бы могли люди встречаться и выбрасывать из жизни всё, что было до этой встречи. Бывших друзей, бывших любимых, обиды и разочарования, предательство и горючие слезы. Если бы можно было вдруг откинуть всё это и снова – еще хотя бы раз! – поверить в сказку.
Ах, если бы можно было уходить, не причиняя боли. Или сразу понимать при встрече, навсегда это или всего лишь тонкий перешеек чувств, где можно передохнуть, успокоиться, залатать изношенное сердце и дождаться того – настоящего!
Дождаться… Знать бы еще, придет ли оно – или уже было, но прошло незамеченным, растворилось в недоверии и неверии в сказку.
Лиза не заметила, как дошла до конца аллеи и углубилась в сугроб. Очнулась только от настойчивого звонка мобильного телефона в сумке. Улыбнулась, поправила шарф и быстро выбралась на аллею.
– Да, Лёш, – голос мужа было очень плохо слышно через вязаную шапку, но даже так в нём можно было уловить нотки беспокойства и раздражения, – Я рано проснулась и решила погулять. Нет, одна. Хорошо, я выйду из парка и поймаю такси. Пока.
Телефон скользнул в сумку и ударился обо что-то с легким пластмассовым звуком. Лиза осмотрела измазанное снегом длинное пальто и потихоньку побрела к выходу из парка. Чувство вины снова подняло свою голову и затруднило дыхание.
Бедный Лёшка… Как тяжело ему было. Но лгать было бы подлее.
Лиза вспомнила, как произошел этот разговор. Это было в декабре – когда её чувство к Инне расцвело окончательно и занимало собой всё время и все мысли.
Они возвращались на автомобиле от родителей и в приемнике – вот совпадение – играла та же песня, что и несколько месяцев назад.
– Лёш, как ты думаешь, право выбирать – это действительно наказание? – спросила вдруг Лиза.
– Может быть, – кивнул Лёша, – Особенно когда выбор не очевиден.
– А тебе приходилось выбирать между людьми, которые тебе очень дороги?
– Приходилось. До армии у меня была любимая девушка. Я на ней жениться собирался. А в Карелии на втором году службы другую встретил. Пришлось выбирать.
– И кого же ты выбрал? – сердце замерло и запульсировало тяжелыми толчками.
– Ту, которая ждала. Потому что с новой еще неизвестно что бы вышло – да и пацаном я сам с трудом понимал, люблю её или так… влюбился.
– А почему не женился тогда? – удивилась Лиза.
