Нина Горланова в Журнальном зале 2004-2006

Дядька Леонид. И вдруг что вижу вечером? Сам граф Разумовский — старик уже — садится в электричку, на баррикады. Я его там перехватываю: “Ваше сиятельство, как это понимать?”

Свет мигает, появляется граф Разумовский, как его представляет дядька Леонид: во

фраке, цилиндре, с каким-то белым цветком в петлице.

Граф Разумовский. Я граф Разумовский и не могу не ехать, когда решаются судьбы России!

Свет мигает, граф исчезает.

Виктор. Помню, как ты защищал демократию. Собаки переделкинские залаяли: помогите. Тетя Лида рассказывала: она выбегает, а ты между новым корпусом и столовой пьяный валяешься.

Дядька Леонид. Все путаешь или злонамеренно искажаешь историю! России. Это было уже потом, когда я противогаз обратно сдал, и приехал Малинин, и сказал: “Я знаю, что вы хотите услышать!” И запел “Поручика Голицына”. И все подхватили, как все подхватили!

Виктор. Ты все это где-то вычитал.

Дядька Леонид. Наш отряд стоял у бокового фасада, чтобы пройти к главному, нужно через несколько контролей было… сказать пароль “Вымпел” или “Выход” — я забыл. Я же за противогазами ходил — сам лично получал противогазы.

Лариса. Успокойся.

Дядька Леонид (показывает на пластилинового Шварценеггера). Мог бы я создать это воплощение героизма и демократии, если бы не был там?

Виктор. Врачи сказали, что тебе поможет после инсульта, вот ты и лепил.

Лариса. И очень хорошо — хотел ведь выздороветь.

Дядька Леонид. Так почему же я ваяю не голую бабу, а героя? А что толку быть героем? Я вчера слышал, как вы на кухне разворачивали конфеты и ели потихоньку, даже мне не предложили.

Лариса. Мы сейчас не можем каждый день конфеты! А наверное, это лук так шуршит, я его чистила.

Виктор. Все-все, молчу, ты герой! Награждаю тебя “Россией”. (Вручает ему шоколадку.)

Дядька Леонид. Наконец-то! (Неловкими руками разворачивает звенящую фольгу — зритель, может быть, слышит ее ломкий серебристый звон. Ларису это раздражает, она закуривает, но тут же тушит сигарету и начинает собирать разбросанные игрушки в сетчатую корзину.) Симфония звуков! (Ест.) Симфония вкусов! Как электрофорезом все внутри прогрело! Я весь погрузился во вкус. Так только в детстве! (Звенит фольгой.) И эти колокольчиковые звеньки — тоже из детства. Мы там обменивались разноцветной фольгой…

Виктор. И в доме инвалидов — вы там тоже будете обмениваться. А какой шоколад — ты же говорил, что в семь лет уже курил?

Дядька Леонид. Какие вы… безжалостные! У человека не только сосуды лопают. У человека душа может лопнуть…

Виктор. Какое холодное лето!

Дядька Леонид. Это нам сверху… Огорчили Боженьку, суки!

Виктор. Не говори так! У меня и так сердце надтреснуто.

Дядька Леонид. Надтреснуто? А мое сердце вообще смято… железными пальцами жизни.

Виктор. Я упал, как Икар, и никто не заметил! (Тянется за водкой на верхнюю полку “стенки”.)

Дядька Леонид. Вперед и выше! Через тернии к звездам!

Лариса. Ты хочешь окончательным импотентом стать?

Виктор. О русская земля! Доколе ты будешь рожать таких ненасытных жен! (Быстро наливает себе, дядьке Леониду. Выпивают.) Хариусом бы сейчас закусить! Помню, последний раз выпивали с Зеркальцевым, ну, не такую уж водку, конечно.

Дядька Леонид. У Зеркальцева твоего лоб такой узкий, что палец не помещается. Как он стал директором? Непонятно.

Лариса (вырывает остатки водки, ставит в шкаф. Дядьке Леониду). Мы за Игорехой поехали. К моему папе. А ты поработай автоответчиком, записывай, если кто позвонит.

Дядька Леонид остается один. Вдруг сзади него, на гладильном столе, сам по себе раскры-

вается большой черный мужской зонт, шурша шорохом крыл. Сразу становится темнее.

Дядька Леонид. Как странно… Что-то под жопу лет я стал всего бояться. Ну и что — зонт раскрылся: пружина, может, такая, ослабла. Да может, они и раньше раскрывались в прежней прихожей у Витьки, шуршат там, летают…

Становится еще темнее. В луче света появляется граф Разумовский. Дядька Леонид

почтительно встает.

Граф Разумовский. Хватит, маркиз, вы уже много сделали для демократии. Пойдемте вместе, я так соскучился по беседам с вами.

Дядька Леонид. Ваша светлость! Позвольте на память…

Вскидывает фотоаппарат (вспышка!), падает и умирает, но еще несколько раз фотовспышка