— Знаю, — Гронек со вздохом начал выбираться из глубокого кресла. — Хорошо здесь у вас сидеть, но нас зовет долг. Пойдемте, пан Седлницкий.
— Куда? — Рафаэль поднял на него удивленные глаза.
— В рыцарский зал, если, конечно, не возражаете. Вы — капитан корабля. Но я вас очень прошу. А еще, — он невольно понизил голос, — было бы хорошо, если бы нас ни кто не увидел. Но это, наверное, не получится?
— Можем попытаться. — Рафаэль направился в кухню. — Выключу суп, и пойдем.
— В группе инвентаризации, — информировал он Гронека, пока они шли через двор, — появились еще две кучерявые красотки, которые вкалывают как одержимые. До полвторого они просидят без перерыва. Надо быть поосторожней в коридоре, можем налететь на Гакла…
— А чем занята пани Альтманова? — спросил адвокат, которому очень хотелось познакомиться с Эмилой.
— Она усвистала куда-то с утра. Может быть, — Седлницкнй открыл застекленную дверь главного здания, — снова где-нибудь сидит с вашим приятелем. Теперь — тихо!
Они поднялись по широкой лестнице на второй этаж и неслышно, как духи, стали красться по коридору. С правой стороны тянулся ряд окон, выходящих во двор, с левой было несколько входов в выставочные залы.
В конце коридора Гронек неожиданно обо что-то споткнулся и едва не грохнулся на мраморные плиты пола. К счастью, Седлницкий успел подхватить его. Выяснилось, что нога адвоката попала в петлю из тонкой, но очень прочной силоновой нити, на свободный конец которой он, видимо, наступил другой ногой. Обрывки нитей, на которые вешали картины, валялись повсюду.
— Устроили свинарник, — громко возмутился Рафаэль. — Кто все это будет убирать? Опять я?
— Ведь я мог расшибиться! — вторил ему Гронек. Под ноги ему попалась деревянная рейка. Он с яростью пнул ее, и по коридору разнесся повторяемый эхом грохот.
— Тсс!.. — зашипел Рафаэль, первым вспомнивший, что они должны проникнуть в рыцарский зал незаметно.
Зал привел адвоката в восхищение. Свет падал сюда из двойных окон, расположенных с двух сторон. На стенах — росписи. Древнеримские сюжеты, вспомнил Гронек, когда увидел Муция Сцеволу, героически сжигающего себе руку на огне перед этрусским царем Порсеной. Просторный рыцарский зал казался пустоватым: мебели в нем стояло немного. Но именно эта пустота делала его величаво-строгим. Пол был закрыт современным одноцветным ковром. В центре стоили два ряда стульев для участников свадебных церемоний. У стены — старинный длинный стол, на нем — два больших подсвечника, несколько забытых листов бумаги. Над столом висел государственный герб, размещенный так умело, словно он был здесь с незапамятных времен.
— Кто это все оборудовал? — тихо спросил адвокат.
— Яначек, — так же шепотом ответил Рафаэль. — Неплохо, правда? Но стол и вон тот секретер здесь временно, он решил отдать их на реставрацию.
Гронек посмотрел на секретер, стоявший между окнами. Настоящий шедевр, восхитился он про себя. Седлницкий, заметив его интерес, пустился в объяснения, как заправский гид:
— Италия, — шептал он на ухо адвокату, — вторая половина семнадцатого века, мореное грушевое дерево. Инкрустирован черепашьей костью с использованием флорентийской мозаики.
Вся вычурная верхняя часть секретера, со множеством маленьких колони и ящичков, покоилась на доске, опиравшейся на элегантные тонкие ножки.
— Вот посмотрите, когда его реставрируют, — продолжал художник. — Труднее всего было найти черепашью кость, но Яначек достал, он умеет проворачивать такие дела. Его вместе со столом должны были уже увезти, но тут случилось это несчастье… А взгляните, — он взял Гронека за плечо, — туда, напротив. Это Дельфт. Тоже семнадцатый век. Такое не везде увидите.
Напротив секретера стояла великолепная бело-голубая ваза. В ней было несколько сухих, со вкусом подобранных веток.
— Хорошая идея, — оценил Гронек. На этом осмотр интерьера закончился.
— Как вы думаете, что здесь может громче всего трещать? — тихо спросил адвокат.
— Наверное, все, — пожал плечами Рафаэль.
Гронек прежде всего прошел между стульями, раскачивая некоторые из них. На два или три сел и повертелся. Стулья были новые и довольно крепкие. Тогда он направился к секретеру, желая прежде всего полюбоваться великолепной инкрустацией.
Художник, перестав обращать внимание на его манипуляции, подошел к окну и посмотрел наружу. С этой стороны открывался вид на долину Влтавы, залитую полуденным солнцем. Хорошо знакомый пейзаж снова привел его в восторг. Он хотел позвать к окну Гронека, но адвокат уже стоял за его спиной.
— Пан Седлницкий, — зашептал он прерывисто, — помогите мне, — возбужденный Гронек подвел художника к секретеру. — Наклонитесь, пролезьте между ножками и посмотрите снизу на доску.
Рафаэль опустился на четвереньки, залез под секретер и поднял лицо вверх. В тот же миг на нем появилось изумленное выражение.
— Надо это вынуть, — сказал он дрожащим голосом, вылезая из-под секретера. — Черт знает что…
Массивную доску снизу скрепляла широкая деревянная рама. А в нее была вставлена другая, овальная, которая вошла туда на удивление плотно. На всякий случай ее еще прижимали деревянные брусочки-распорки, вставленные с двух сторон. Когда Рафаэль попытался вынуть овальную раму, раздался громкий треск.
— Полтергейст, — ухмыльнулся Гронек, — шумный дух.
— Нет, не получается, — пыхтел художник. — Надо вынуть брусочки. Держите секретер.
Гронек уперся ладонями в край доски, художник снова на четвереньках влез под нее. Секретер весь затрясся, потом раздался оглушительный, подобный выстрелу, грохот, и на пол упала картина. Рафаэль не успел подняться на ноги, а адвокат уже схватил холст, натянутый на раму, и с жадным нетерпением стал рассматривать.
На него смотрели синие глаза красавицы с нежным, цвета розовых лепестков, лицом. Над высоким лбом — пепельно-серые кудрявые волосы, обрамляющие лицо и спадающие на тонкие обнаженные плечи. Маленькие, но полные и выразительные губы затаили легкомысленную и слегка ироническую улыбку.
Поясной портрет был написан на темно-сером фоне. На красавице платье из розовой парчи, расшитой серебром и жемчугом. Рукава из прозрачной жемчужно-серой ткани, уложенной складками, едва прикрывают ее плечи. Вырез украшен серым кружевом, легким, как дыхание.
— Боже мой, — прошептал потрясенный Рафаэль, глядя из-за плеча Гронека. — Боже мой…
— Вы могли бы определить, — повернулся к нему адвокат, — автора этой картины? Или хотя бы школу, век…
— Конечно, — кивнул головой художник. — Держу пари, что это Миньяр. Француз, семнадцатый век… В хранилище есть несколько его картин, тоже в овальных рамах. Серия портретов… Но этот я там не видел.
— А может это быть, — подсказал ему Гронек, — Луиза де ла Вальер, любовница Людовика Четырнадцатого?
— Да! — воскликнул Рафаэль. — Именно эту Луизу всюду искала Мария. Картина была в списках, но нигде не могли найти ее следов. Представьте себе, сегодня утром приезжали за секретером, хотели увезти его на реставрацию! Но их не пустили парни из органов общественной безопасности.
— Кто приезжал?!
— Не знаю. Какие-то реставраторы. Организовал все, как обычно, Яначек, — художник неожиданно замолчал, а потом, забыв о всякой конспирации, закричал: — Яначек! Этот вор, стервец! Поэтому он здесь ночью громыхал мебелью!.. А может, он спрятал картину только вчера? Я в полночь застукал его в коридоре… Что будем делать? Звонить в отделение? Телефон в моей квартире. — Он сделал шаг к двери.
— Подождите, — остановил его Гронек. — Мы обязательно позвоним, но чуть позже. Дайте мне подумать.
