— Я… — забормотал покрасневший Рафаэль, — просто мне пришло в голову, что не помешает иметь его под рукой.
— Кому-то это пришло в голову раньше. Какой у вас был пистолет?
— Наш, «зетка».
— Это я знаю. Какой калибр?
— Шесть-тридцать пять.
— Номер?
— Не помню на память, но он записан в паспорте.
— Если его тоже не стащили. Слушайте, когда эта ваша пушка найдется, — Коварж с Чапом удивленно вытаращили на капитана глаза, — моментально приобретете сейф и будете хранить ее там, ясно?
— Да, конечно, — кивнул огорченный управляющий. В глубине души он был доволен, что так легко отделался. — Еще я хотел рассказать о том шуме, что был сегодня ночью в замке.
— Я уже об этом кое-что слышал. Рассказывайте!
Рафаэль предусмотрительно не стал говорить о своем сне и о его совпадении с действительностью, даже не процитировал стих суры, утверждающий, что жизнь и сон одно есть. Начал с того, что проснулся около одиннадцати, выглянул из окна и увидел у входа в главное здание темную фигуру.
— Значит, меч палача, — удивился Янда, когда художник закончил рассказ. — Чего у вас только нет! Разве в замке совершались казни?
— Нет, этот меч привезли из замка Конопиште, — объяснил Рафаэль. — Через два года, когда там закончится реконструкция, он снова туда вернется.
— Никогда не видел меч палача. Чем он отличается от других? — поинтересовался Петр.
— Можете посмотреть, он у Гакла в комнате. Лежит там и ждет, когда с него снимут отпечатки пальцев, — ухмыльнулся Рафаэль. — От других этот меч отличается тем, что на конце не острый, а как бы обрубленный, понимаете? Получается такой вытянутый прямоугольник. Иногда на нем гравируют узоры или надписи. На этом выгравировано «Отче наш» по-латински и по-немецки.
— Почему, по-вашему, Гакл думает… — начал было Чан, но Рафаэль прервал его.
— Об этом спросите у Гакла! Скорее всего подозревает в убийстве меня или Беранека. Меч ведь был у нас под рукой. Или этот Гакл больший дурак, чем я думаю, или тут кроется злонамеренность. Не исключено, конечно, что Беранек хотел стянуть меч, но, с другой стороны, молодец, что примчался с ним защищать нас.
— Тоже хороший парень, да? — усмехнулся Янда. — В замке Клени в основном обитают или бедняги, или хорошие парни. Теперь немного подождите, подпишете свои показания.
12
Эмиле удалось выйти из замка благодаря ее удивительной дерзости. Просто воспользовалась тем, что все видели, как она приехала с капитаном.
По двору прошла быстрым деловым шагом, раздавая улыбки направо и налево. Сотруднику, стоявшему у ворот, туманно дала понять, что выполняет поручение Янды: ей нужно заехать в городской национальный комитет, иначе завтра сюда приедут толпы новобрачных. Взаимные улыбки, кивок на прощанье, и дорога свободна.
На стоянке патрульных не было. Быстро завела мотор, и вскоре машина скрылась за деревенскими постройками. Но на ровном участке у реки Эмила неожиданно затормозила и начала испуганно шарить по карманам. Наконец в курточке, брошенной на заднее сиденье, нашла кошелек. Облегченно вздохнув, на всякий случай убедилась, на месте ли номерок, выданный гардеробщицей в кафе «Славия».
На ветровое стекло упали капли дождя, откуда-то издалека донесся угрожающий рокот громовых раскатов. «Этого мне только не хватало», — подумала Эмила озабоченно, тронула машину с места и включила «дворники».
В это время в замке Клени Рафаэль Седлницкий по прозванию Квазимодо подписывал протокол.
— До завтра замок не покидать, — предупредил его капитан. — И как договорились: никому ни слова.
Художник кивнул и вышел вместе с поручиком Чапом, который получил приказ привести несчастного Беранека.
— Все останутся здесь до завтра? — спросил Коварж.
— Да, кроме Дарека. Его, видимо, увезем с собой.
— Бенеш же непричастен к убийству, у него алиби, — заметил поручик.
— Думаешь?
Вошли Чап с Беранеком, который растерял весь свой независимый вид. Он выглядел убитым, лицо опухло от слез. Не дожидаясь приглашения, сел в кресло, являя собой образ человека на краю отчаяния.
— Хочешь сигарету? — Петр пододвинул ему пачку. Беранек кивнул и, видимо, хотел поблагодарить, но у него сорвался голос, и из горла вырвался то ли хрип, то ли писк. Трясущейся рукой вытянул сигарету, поручик поднес огонь, и Иво начал часто и глубоко втягивать в себя дым.
— Вы, кажется, хотели признаться, — обратился к нему Янда громко, словно к глухому. — Это хорошо. Правда, смотря в чем. Я приветствовал бы признание сразу во всем, включая оба убийства. Они все равно взаимосвязаны…
— Не-ет! — завопил Беранек громко. Он закрыл ладонями лицо и повторял сквозь всхлипывания: — Я никого не убивал, я никого не убивал…
— Возьмите себя в руки! — строго сказал капитан. — Когда я увидел вас впервые, вы напоминали героя ковбойских фильмов, а сейчас от страха поджилки трясутся. Соберитесь и постарайтесь отвечать внятно. Вы мужчина ила пет?
Его слова, кажется, подействовали на Беранека. Он вытер глаза и сел прямо. Путаясь, повторяясь, порой лопоча что-то невнятное, он начал давать показания.
Причиной всему была лень, и Беранек сам охотно признал это. В хранилище, которым он заведовал, царил невообразимый беспорядок. Предметы из него забирали на выставки и возвращали, добавилось несколько коллекций из других замков, где собирались проводить реконструкцию. Иво все это куда-то рассовывал. Никакого учета, никакого порядка. «Что они могут мне сделать? — размышлял Беранек, подразумевая под словом «они» не только свое начальство, по и, по-видимому, все человечество. — Ну, обнаружат этот кавардак, выгонят меня, только и всего. Пока не тревожат, а потом увидим…»
Это «потом» наступило в мае. Началась инвентаризация и одновременно с ней подготовка новой экспозиции. Работники института сразу обнаружили беспорядок в хранилище, они только не знали его масштабов. Хаос в хранении экспонатов страшно злил Марию Залеску и очень заинтересовал архитектора Яначека. Он начал запугивать Беранека. Не привидениями, как Дарека, а строгими судебными карами, которые обрушатся на него за лень и разгильдяйство. Самое малое, что его ждет, — это многолетние выплаты за утерянные предметы. «Но не исключена и тюрьма, — пророчествовал Яначек, — где тебе, дорогой, придется не сидеть на нарах, а трудиться на стройках с лопатой. И трудиться по-ударному, только в газетах о тебе писать не будут…» А когда Беранек созрел и чуть не заболел от страха, архитектор предложил ему единственно возможный выход. Совершить кражу. Разумеется, хорошо закамуфлированную. С выломанными замками, с пустыми рамами от нескольких ценных картин. Но это в самом конце. Вначале надо незаметно похитить парочку самых дорогих полотен. Заработать на всю жизнь, чтобы гарантировать себя от всех превратностей судьбы.
Яначек разрабатывал план, а Беранек безропотно ему подчинялся. Архитектор сосредоточил свое внимание на трех картинах. «Луиза де ла Вальер» Миньяра, потому что через продавщицу одного антикварного магазина — Янда с Коваржем при этом обменялись взглядами — есть связь с каким-то французским коллекционером. Затем «Пейзаж с замком» еще одного француза, Пьера Шовена, восемнадцатый век. Третью картину выбрали тоже для заграничного покупателя, для кого — Беранек не
