— Я не боюсь, — со злостью бросил Сиротинин, — давно ничего не боюсь.
«Вот они и все прокололись!»
Он посмотрел на троицу с ненавистью.
— В Рабоче Крестьянской Красной Армии солдат нет. Солдатами могут быть только враги.
Вскинул карабин.
— А врага на войне уничтожают, — выкрикнул Николай и нажал на спуск. Курок щелкнул впустую. Остервенело передёрнул затвор, вылетел нестрелянный патрон. Опять нажал. Тщетно.
— В стазисе невозможны агрессивные процессы, — подал голос тот, что назвался Олегом Протасовым. — Не будет ваш карабин стрелять.
Но Сиротинин продолжал дергать затвор, выщелкивая нестрелянные патроны, и опять нажимать на спуск.
«Что за чёрт?»
— Поверьте, мы действительно студенты Московского государственного университета. Факультет истории. — Быстро заговорила девушка. — У нас тема- «Операция — Тайфун». Это начало наступления немецко-фашистских войск на Москву, оборона Москвы и контрнаступление советских войск. Но нам попалось описание вашего подвига, и мы решили собрать материал для курсовой работы.
— Что? — Вздрогнул сержант.
— Я говорю у нас курсовая работа. Мы выбрали для курсовой эпизод вашего боя из…
— Нет, — прервал Николай девушку, — про Москву, что ты сказала про Москву!
— Начало наступления немецко-фашистских войск на Москву, — уже медленнее произнесла девушка, — оборона…
Сиротинин закрыл глаза. Он отчетливо вспомнил свой сон перед боем. Ему снилась Победа. Победа с большой буквы. Люди радовались так, как будто она была такая долгожданная, выстраданная кровью и смертями миллионов людей. Это что? Это был вещий сон? Но почему?
Николай медленно опустился на лафет. Карабин уже не смотрел в сторону странных гостей. Уже не верилось что перед ним враги.
«Они странные и ведут себя странно. Непохожи ни на кого. Кто они? Откуда знают его? Они сказали: «попалось описание моего подвига». Какое может быть описание?»
— Мы из будущего, — будто прочитав мысли Сиротинина, сказал высокий парень. — Из две тысячи сорок первого года.
Сержант потрясенно молчал. Смотрел перед собой и молчал.
«Из будущего. Они из будущего. Они говорят по-русски. Странно говорят. Наступление… оборона Москвы…».
— Мы ваш бой на камеру снимали, — высокий нагнулся и медленно поднял «непонятную штуку». Николай покосился и сжал карабин в руках.
— Я покажу. — Валентинов медленно подошел и развернул к Николаю тот предмет. Развернулся экран и на нём замелькали эпизоды боя.
Сержант удивлённо смотрел, как его пушка стреляла, а он сам таскал к ней снаряды. Звук тоже был. Непривычно было видеть и слышать себя со стороны.
— Из этих кадров мы хотели составить фильм к курсовой работе. — Подала голос девушка.
Сержант опять смотрел перед собой.
«Снаряды… студенты… курсовая… кино это… Москва… и… сон».
Наконец он поднял глаза и хрипло спросил:
— Когда?
И они правильно поняли его вопрос.
— Девятого мая, тысяча девятьсот сорок пятого года.
— Так долго… четыре года?
— Враг очень сильный. Превосходит по организации, связи и ведении боя. Потребуется много времени, чтобы сломить и погнать немцев обратно.
Сержант снова сидел и смотрел перед собой.
— Что вы там про тайфун говорили?
— Операция «Тайфун» должна была начаться в первых числах июля, но упорное сопротивление Красной армии, сломало все планы Вермахта. — Ровным дикторским голосом произнес тот, что назвался Олегом Протасовым. — Начало операции запоздало на месяц. Это были кровопролитные бои. На истощение. Отсюда до Москвы четыреста сорок километров. Но враг подойдёт к нашей столице только к концу ноября.
Протасов замолчал. Продолжил высокий Сергей:
— Сейчас против вас весь авангард четвёртой танковой дивизии вермахта, — сказал парень, — именно эта дивизия захватит город Орел. Это ведь ваш родной город?
Сиротинин вздрогнул. Он поднял голову и посмотрел парню в глаза.
— Орёл возьмут? — Процедил он так, что у гостей от этих слов побежали мурашки по спине.
Николай поднял из ящика снаряд. Зарядил пушку и застыл, глядя на замершие танки.
— Орел, значит, возьмут, говорите? К Москве, говорите, подойдут? — Сквозь зубы произнес сержант. Резко повернулся и показал на застывшую панораму боя:
— Там, как видите, уже дымят восемь танков, и бронетранспортеры подбитые есть. А у меня есть тридцать пять снарядов. И отличная пушка. Чёрта лысого они возьмут!
— Вы не понимаете, — быстро заговорила девушка. — Да, вы успеете выстрелить почти все снаряды. Останется только три. Но вас убьют. Вы погибнете. Вас похоронят и забудут на долгие годы, и только потом, через девятнадцать лет вспомнят и поставят памятник, да и то не тут, а совсем в другом месте. Неужели вы думаете, что остановите их в одиночку? Невозможно бороться с шестьюдесятью немецкими танками одному.
— Это вы не понимаете. Я боец. Боец Рабоче-крестьянской Красной армии. Я не могу уйти. — Ответил сержант. — А танков у врага уже меньше. И ещё станет, если вы поможете отбить танковую атаку.
— Мы не можем вмешиваться в историю, — грустно произнес Протасов Олег.
— Струсили? — Усмехнулся Сиротинин. — Не думал, что наши потомки будут тряпками.
— Мы не трусы, — обижено возразил Валентинов, — просто темпо-туристам изменить историю технически невозможно. Вот эта штука не даст.
Парень повернул руку и показал на огромные часы. Такие же, только меньше, были и у остальных.
— Это темпо-транспортер. Он позволяет переносить во времени до десяти темпо-туристов. Во время путешествия люди находятся под защитой стазиса. А снять его можно только в родном времени.
Сиротинин половину слов не понял, но понял одно — надеяться на трусливых потомков нечего.
— И так влетит за этот сбой темпо-контроллера. Точней за его неправильную настройку. — Продолжал пояснения парень. — Снаряд взорвался рядом, а процессор, погасив энергию, включил паузу, резко увеличил мощность и площадь стазиса. Он и накрыл вас вместе с пушкой.
Николай опять посмотрел на поле.
— А немцы?
— Не беспокойтесь, пока стазис на паузе, там не пройдёт и секунды.
— Чудно… а я думал… что вы мне поможете.
— Простите нас, — грустно улыбнулась девушка Алеся, — но это не в наших силах.
— Но в наших силах другое. — Подал голос Протасов. — Так как вы принадлежите этому времени, и попали в стазис, то мы можем вас вывести отсюда, и, под защитой, проводить до расположения частей Красной армии на рубеже реки Сож.
Сиротинин смотрел на них.
«Они так ничего и не поняли».
— Я нарушил приказ. Но по-другому я не мог. — Выпрямился сержант. — А вы собираетесь нарушить свой приказ? Хотите вмешаться в историю? Эх вы, горе-студенты. Типотуристы.
Те пристыженно замолчали.
— Чем мы вам можем помочь? — Тихо спросил Валентинов.
