Лишенные права смеяться и злиться,
Несут они городу желтые лица.
В стране рацион керосина убогий:
Лишь только бы двигались руки да ноги.
За красной стеной, от людей в отдалении,
Воздвигнут центральный пульт управления.
Там восседает, железный и гордый,
Правитель страны, керосина и города.
В долине грусти у Черного моря
Родился правитель в городе горя.
Он волосом рыжий и телом поджарый,
Он больше всего боится пожара.
По всей стране навели инженеры
Строжайшие антипожарные меры.
Весь год разъезжают от лета до лета
Машины пожарные черного цвета.
Пропитаны въедливым запахом влаги,
Повисли над городом вялые флаги.
Но вот однажды веселой весною
Они обгорели черной тесьмою.
Чугунные трубы, жерла прорвите!
Вперед ногами поехал правитель.
Но долго еще весенние сини,
Но долго еще караси и Россини,
И апельсины, и опель синий,
И все остальное в стране той красивой
Пахло крысами и керосином.
Имя автора «Страны Керосинии» я хорошо помню - Юрий Панкратов, студент Литинститута. Его хотели исключить из комсомола и из института, сначала за «Керосинию», потом - за дружбу с Пастернаком. Кажется, в 1995 году вышел сборник стихотворений Панкратова.
***
Сталина похоронили в Мавзолее рядом с Лениным, в мундире генералиссимуса и при всех регалиях; к имени «Ленин» над входом прибавили еще одно имя. Сначала в Мавзолей пускали по специальным билетам. Наш учительский коллектив стараниями директора, близкого к верхам, этими билетами был обеспечен. Вокруг права первенства шла какая-то глухая возня.
Когда наконец весь коллектив был «охвачен», дошла очередь и до меня. «Спасибо! Я терпеливо ждала. Очень хочу попрощаться с товарищем Сталиным», - лицемерно сказала я. Билет оказался в ближайшей урне, разорванный в клочки. Зина Кулакова мне сказала, что так же поступила со своим билетом.
Не прошло и месяца, как начались чудеса. В газетах было напечатано сообщение об освобождении пресловутых врачей-убийц и об их невиновности. На следующее утро, торопясь на работу, обогнала двух тоже спешащих теток. «Слыхала? - сказала одна. - Врачей-убийц отпустили!» Вторая ответила: «Ужас!»
В учительской царила зловещая тишина. Только директор спросил завуча: «Читали?» Тот ответил: «Чита-ал…»
Помню рассказ Лидии Корнеевны Чуковской (со слов Фриды Вигдоровой). Речь шла об одном позднем июньском вечере.
«Иду вчера от вас, Фрида, выхожу на Тверскую - смотрю, меня обгоняет солдатский отряд. Маршируют в сторону Кремля. 'Однако, как наша власть нас бережет', - подумала я. Подхожу уже к дому - и вдруг на Тверской появились танки и тоже движутся в направлении Кремля. Тут-то меня осенило: что-то происходит!» Так и было: в тот вечер группа бывших приближенных Сталина во главе с Хрущевым свергла всесильного Берию. От этой ночи и от сметливости и распорядительности Хрущева многое зависело в судьбе страны. Берию поспешно судили и расстреляли столь же поспешно. Судили не как подручного Сталина и палача, а… не смейтесь, как английского шпиона - дух времени взял свое.
Шла борьба под ковром за власть, и победителем оказался простоватый на вид и малообразованный Хрущев. Началась так называемая хрущевская оттепель. Были освобождены сотни тысяч уцелевших политзаключенных, страна шла к XX съезду, к хрущевским разоблачениям сталинского культа.
И тут стало очевидно, как неосмотрительно поступили сталинские наследники, похоронив тело Сталина в Мавзолее, рядом с по-прежнему обожествляемым Лениным. Поторопились! Попытка выйти из неудобной ситуации была необычна и даже несколько трагикомична. На одном из коммунистических форумов (не помню, был ли это съезд, а может, конференция) выступила Дора Лазуркина, старая большевичка, подруга Ленина и Крупской. Долголетняя жительница сталинских лагерей, она недавно вернулась из ада. С трибуны Лазуркина во всеуслышание заявила, что видела недавно Ильича во сне и он ей поведал, что не хочет
