– Знаете, как говорят: местное самоуправление приживается там, где есть хотя бы один сумасшедший.
Ну, в данном случае - это точно кокетство. Марина без запинки цитирует законы и нарушенные пункты, держит в голове тысячи фамилий, с ходу вспоминает многие телефоны. Блистательная компетентность, отменная память - вот тебе и самостийная общественница! Такой квалификации позавидует любой корпоративный адвокат. Марина издает газету «Открытый доступ» («на что Бог пошлет») и судилась с районом за право посещать заседания районной думы на правах прессы. Но главное - это борьба против централизации района, точнее - против монополизации его Гладышевым. Референдум был назначен незаконно, объясняет Марина, в решениях местных управ обнаружено множество фальсификаций.
– Марина, - спрашивала я, - а почему вы боитесь референдума? Глас народа, реальная демократия…
– Так фальсифицируют же! - уверенно отвечала Марина.
– А почему сами главы поселений, кроме Лесного городка, не выступают против референдума?
– Девяносто процентов против. Но как они про это скажут? На них же немедленно заведут уголовные дела!
– За что же?
– Ну, вы знаете - если захотят, то найдут!
И вправду: депутатство пусть даже и самого мелкого уровня - не белые ризы. По наивному гражданскому рассуждению - зачем же биться за такое кресло, в котором вздохнуть нельзя; в чем тогда смысл собственно идеи местного самоуправления? Вопрос, ясное дело, глубоко риторичен. При чем здесь административная воля, когда золото уходит в песок законодательств? Если объективный конфликт грядущих интересов достиг такого накала, что автор монографий «Правовые основы местного самоуправления» и «Развитие местного самоуправления: теория, методология, практика» А. В. Гладышев вступает в борьбу с этим самым самоуправлением, - то это много говорит и о природе нового русского земства, и о его устройстве, и о качестве человеческого ресурса во власти. Но есть и другой момент: если подавляющее большинство депутатов и чиновников не осмеливаются защитить даже свое место, а уповают исключительно на общественную защиту, - много ли прока от такой системы?
…Уже после отмены референдума спрашиваю у Марины, почему же все-таки такой счастливый и внезапный исход? Она отвечает туманно, что за Одинцово вступились «большие силы». Позвонил один имярек, другой имярек оказал поддержку. Но успокаиваться рано! Во-первых, Гладышев не сдается и намекает на новые перемены в федеральном законодательстве. Во-вторых, они - общественное движение «В защиту местного самоуправления в Одинцовском районе» - продолжат борьбу, пусть и не на своей территории. За Балашиху, за Домодедово, за Химки - те районы Подмосковья, в которых - ну прямо-таки по свежему пожеланию члена Общественной палаты В. Глазычева - «вертикаль госвласти продлилась до муниципальных районов».
И здесь уже начинает казаться, что это не малые сражаются против больших, не выборщики против назначенцев, не народные против административных, - но две очень похожих друг на друга - несмотря на разный окрас - силы продолжают меж собой старинный конкурентный разговор.
Два в одном
Из записок путешественника (перевод с иностранного)
Дмитрий Быков
На пути из аэропорта, когда гид мой, сидя за рулем, остерегал меня от поспешных выводов и давал первые указания, нас внезапно остановил человек с полосатою палкою, выскочивший на дорогу как бы из кустов. Я по неопытности принял его за разбойника, а палку его - за смертоносное оружие; к величайшему моему изумлению, гид мой ничуть не испугался, а лишь выругался без особенной злобы, вылез из машины, нащупывая бумажник, и о чем-то быстро переговорил с незнакомцем. Вскоре он вернулся за руль, иронически усмехаясь.
– Пятьсот, - бросил он мне небрежно.
– Это люди с большой дороги? - спросил я. - Что же, мы дешево отделались!
Он расхохотался.
– Иной раз чужеземец поймет все лучше коренного жителя! Да, это люди с большой дороги, и при ином государственном устройстве для ребят этакого склада не было бы другой работы, как только вычищать карманы путникам. К счастью, государство взяло их под контроль и поставило к себе на службу. Теперь они - сборщики дани.
– Бог мой, что за дань?
– Мы называем это откупом, друг мой. Пункты сбора этого откупа суть многи: почти в любом государственном учреждении вы можете заплатить сообразно своему состоянию, чтобы от вас отстали. Иногда они сами приходят проверить пожарную безопасность. Это такая игра: мы никогда не знаем, в каком виде сборщики явятся в следующий раз. Они стараются баловать нас разнообразием, понимая, что визиты их не приносят радости. Все равно как если бы зубной врач одевался то кроликом, то поросенком.
– За что же вы платите?! - воскликнул я.
– Ничего не попишешь, батенька, общественный договор, - молвил он, с нарушением всех правил обгоняя «форд». - Вы много еще увидите погремушек в нашей избушке.
Этой шутки я не понял и почел за лучшее промолчать, обозревая кроткий пейзаж за окнами.
…Сколько я мог судить, точнее всего их государственное устройство описано в весьма популярной, хотя поначалу и запрещенной книге, название которой я могу приблизительно перевести как «Моллюск в раковине, ползущий на Фудзияму». Книга эта сочинена двумя величайшими знатоками местных обычаев, вынужденными облекать свои прозрения в форму фантастических историй, дабы суть их была понятна не всем. Это обычай здешних мест, где почти никто не говорит прямо, да и большинство дорог причудливо изгибается. Нелюбовь к прямоте - важная черта местного характера; прямота почитается здесь простотою, и это справедливо. Всякий ребенок говорит притчами.
В книге этой, распространявшейся поначалу подпольно, две не связанных между собою части. Одна описывает жизнь некоего Леса, полного загадочных явлений и простодушных пейзан, с которыми воюют
