I.
В любом расколотом обществе рано или поздно (таков уж закон всемирной гармонии) появляются такие пограничные люди. Нельзя сказать, чтобы они находились над схваткой - их позиция ясна и, как правило, неизменна, так что и конформистами их назвать тоже нельзя. Но как-то так получается, что именно эти люди оказываются общими друзьями самых непримиримых врагов и оппонентов. «Свои», может быть, смотрят на них немного настороженно - но не настолько, чтобы торопиться очищать от них ряды. «Чужие» тоже не так чтобы очень здорово им доверяют, но руку при встрече подадут всегда, даже если сами привыкли всех вокруг клеймить «нерукоподаваемыми».
Такие люди нужны всем. Это, наверное, базовый инстинкт разумного человека: если общаться только с единомышленниками, можно быстро и необратимо деградировать; хотя бы минимальный контакт с оппонентами нужен всегда. И среди оппонентов оказываются один или два человека, с которыми, что называется, не западло при случае попить кофе, поговорить почти как с единомышленниками, обменяться какими-нибудь сплетнями и так далее. О таких людях в демократической прессе перестроечных времен писали: «Хороший человек, но коммунист».
И именно таким человеком для национально-освободительного движения тогда еще советской Литвы был второй секретарь ЦК Компартии Литвы (на платформе КПСС) Владислав Швед. Когда в сентябре 1991 года его арестуют и обвинят в том, что это именно он, Швед - автор плана по свержению литовских демократических властей во время январских событий того же года (создание Комитета национального спасения, ввод танков в Вильнюс и так далее), он спросит следователя:
– Скажите, я враг?
– Враг, - честно ответит следователь.
– Но ведь я умный враг? - уточнит Швед.
– Умный, - следователь не станет спорить и с этим утверждением.
– Так почему же вы меня считаете автором этого идиотского плана?
На этот вопрос литовская прокуратура ответа найти не сможет, и Шведа, продержав в тюрьме Лукишки три дня, выпустят на свободу. Когда через год против него возбудят новое уголовное дело, Шведа в Литве к этому времени не будет.
Но это уже - история независимой постсоветской Литвы. А в последние годы существования Литовской ССР Владислав Швед - умный враг литовской демократии - был, может быть, единственным «рукоподаваемым» руководителем компартии. Он до сих пор с удовольствием вспоминает, как однажды после теледебатов лидер сторонников независимости Витаутас Ландсбергис на своей машине довез его до дома, а с первым премьером независимой Литвы Казимерой Прунскене у Шведа вообще были почти родственные отношения - ее брат работал заворгом в том же Октябрьском райкоме партии, в котором Швед был первым секретарем.
II.
Между прочим, в этом же райкоме находился ЦК компартии Литвы на платформе КПСС. Только через год после раскола литовской компартии просоветское ее крыло сумеет почти рейдерским способом, сменив охрану, отобрать главный офис ЦК у другой компартии, которую возглавлял будущий президент Литвы Альгирдас Бразаускас, и которая в конце 1989 года вышла из состава КПСС. «Я был против захвата здания, - говорит Швед. - Нормально работать можно было и в здании райкома, а если уж отбирать у Бразаускаса здание ЦК, то это было нужно делать в судебном порядке». В общем, он действительно был очень умеренным коммунистом, и ничего странного нет и в том, что в 1990 году на первых в советской Литве свободных парламентских выборах, когда во всех округах побеждали сторонники «Саюдиса», 75 процентов избирателей Новой Вильны проголосовали за коммуниста Шведа. «Мои противники пытались доказывать, что я сфальсифицировал выборы, но все понимали - если 'Жальгирис' выигрывает с разгромным счетом, глупо спорить из-за одного очка».
III.
«Вначале и я поддерживал 'Саюдис', - вспоминает Владислав Швед. - Полное название движения вначале звучало очень правильно - Движение в поддержку перестройки. У истоков стояли достойные и уважаемые люди - мой друг писатель Витаутас Петкявичус и олимпийский чемпион по плаванию Арвидас Юозайтис. Ландсбергис был никто и звать никак, но ему очень быстро удалось оттереть всех достойных людей на обочину, и тогда я задумался: а что такое вообще 'Саюдис'? В истории Литвы было три таких движения. Первое - в 1918 году, во время первой независимости. Второе - в 1944-м, было создано при активном участии абвера. То, что движение, созданное для поддержки перестройки, очень быстро стало сепаратистским, меня, конечно, не устраивало, и я стал его оппонентом».
Как раз в тот период на каком-то митинге Швед услышал характерную фразу: «Не тех мы евреев стреляли». Насчет «мы евреев стреляли» все было понятно; известно, что еврейский вопрос в оккупированной Литве местное население решило оперативно и без посторонней помощи - еще до прибытия эсэсовских карательных групп в Литве было уничтожено 94 процента литовских евреев. Непонятно было насчет «не тех», и как будто специально для Шведа оратор пояснил: «Русские - это белые евреи». «Не очень приятно, когда тебя называют евреем в таком контексте, - поясняет Швед. - Стало понятно, что русским и вообще всем, кого не устраивают новые порядки, нужно тоже объединяться».
IV.
Впрочем, какую-либо инициативу партийных органов по созданию в Литве комитетов граждан СССР (гражданских комитетов) Швед отрицает - по его словам, все происходило стихийно. «Власти запретили партийные организации на предприятиях, но активисты оставались везде, и потребность в каком-то организационном оформлении была очевидна. Стали создаваться комитеты по всей республике. Потом на их основе был создан республиканский гражданский комитет, председателем избрали меня. Цель была одна - защищать права тех, кто считает Советский Союз своей родиной. Среди таких людей были не только русские и поляки, но и литовцы».
Парадокс литовской независимости - первые структуры то ли гражданского общества, то ли местного самоуправления в республике создавались не с подачи ориентированных на Европу новых властей, а по инициативе просоветской, то есть формально тоталитарной и антиевропейской общественности. «Мне до сих пор кажется, что это могло быть самой правильной тактикой, - считает Швед. - Я лично говорил Горбачеву: нужно идти на два шага впереди националистов, нужно играть на опережение. Народ все равно возьмет то, что он хочет, так лучше дать ему это самим, а не ждать, пока все обрушится».
Швед был прав - литовский народ действительно хотел независимости. «Националисты говорили мне: Владислав, пойми - у тебя есть Россия, а у нас ничего нет. Но Горбачеву этого было не объяснить». Я спрашиваю: может быть, у Горбачева действительно был какой-то хитрый план, чтобы поскорее разрушить
