разбудим! Давай, шевели ляжками, не задерживай уважаемых гномов!
Хоть жизнь довольно непредсказуема, но в ней есть ряд удручающих закономерностей, одна из которых состоит в том, что если неприятность возможна, то она обязательно случится, притом в самый неподходящий момент. Процессия не прошла и дюжины ступеней спуска, как осветительная палка в руке Дарка начала предательски мерцать, что означало лишь одно – мир перед глазами моррона должен был вот-вот померкнуть, уступив место всепоглощающей темноте. Аламез не знал, сколько у него в запасе осталось времени, но чувствовал, что не очень много, и сожалел, что не сможет увидеть большую часть подземной обители гномов.
Раз махаканцы прекрасно видели в темноте (
– Да смажь ты заново палку, лишь в глазах от нее рябит! – проворчал шедший впереди гном, раздражающе скрежещущий на ходу лезвием двуручной секиры по каменным ступеням.
– Рад бы, да раствора с собой нет, – с искренним сожалением ответил моррон, страдающий не менее спутников от прерывистого мерцания «догоравшего факела».
– Тогда выбрось! Толку-то от нее?! Светить, поди, ужо не светит, а слезу выбивает! – угадал старший конвоир. – Слышь, Лик, помоги гостю от хлама избавиться! А ты, Парк, тож не зевай! Хватайте его под руки, ребята, и тащите! Бережно, коль хоть одна шишка новая на лбу гостюшки вскочит, сам лично вам по мордасям пятернею пройдусь!
Не успел Дарк и рта открыть, как приказы были выполнены. Сперва кто-то грубо выхватил у него из руки палку и, недолго думая, выбросил её на уже пройденные ступени, а затем моррон ощутил крепкое сжатие впившихся в локти пальцев. Про недопустимость появления шишки на лбу сопровождаемого старший конвоир подручным сказал, а вот от нанесения легких увечий остальным частям тела почему-то не предостерег, то ли просто позабыв, то ли не сочтя нужным упоминать о несущественных мелочах.
С этого момента Аламез превратился в беспомощного слепца, вынужденного во всём полагаться на тащивших его за собой поводырей, не заботящихся, куда ступают ноги подопечного. Сначала они завершили спуск, потом прошли через какую-то залу или иное большое помещение, а затем завернули в лабиринт довольно узкого коридора, по которому проплутали не менее четверти часа. Дарк чувствовал себя крайне неловко. Наверное, нечто подобное ощущает пленник, которому завязывают глаза и волокут через весь вражеский лагерь на допрос в штабную палатку. Находившегося в этом незавидном состоянии моррона радовало лишь одно, а именно здравая мысль, что вот-вот его вынужденное унижение закончится. Там, где должен состояться разговор, обязательно будет хоть какое-то освещение, хоть крохотная-прекрохотная свеча.
Интуиция моррона не подвела, притом «прозрение слепца» свершилось довольно скоро. Конвой привел его, к сожалению, не в апартаменты командира заставы, но, к счастью, не в темницу, а в довольно странное помещение, напоминавшее одновременно и винный погреб, и гостевую комнату замка. Сочетание необычное, в особенности если учесть, что жар от огня, ярко полыхавшего в большом камине, очень вредил сохранности разлитого по бочкам вина. Однако махаканцев этот удручающий факт, известный даже детям, почему-то не волновал.
Заведя гостя в подвальную комнату, гномы без лишних слов и каких-либо объяснений ушли, оставив Дарка привыкать к новому, слишком яркому после кромешной тьмы источнику света. Вначале глаза моррона сильно болели и слезились, но, как ни странно, уже через четверть минуты привыкли к естественному для ночи освещению, от которого он за последние дни уже порядком отвык. После восприятия окружающего мира исключительно в светло– и темно-зеленых тонах да оттенках красно-желтые языки пламени были чересчур яркими, а контраст между светом и тьмой слишком резким.
Гномы – народ рациональный, не любящий ни отвлекающих от дела изысков, ни лишь собирающих пыль излишеств. Убранство комнаты командира было в лучших махаканских традициях простым и функциональным, и именно этим очень напоминало ремесленную мастерскую, где инструменты аккуратно разложены по полочкам, причем в строгом, неизменном на протяжении десятилетий порядке. Правую часть комнаты целиком занимал винный погреб, где один на другом теснились круглобокие, вместительные бочонки, а возле них лежали рядком черпаки и тряпки и стояли кувшины да ведра, одним словом, всё, что связано с хранением и разливом вина. Левая же часть просторного помещения была почти жилой; «
Длинный дубовый стол, отделявший камин от кровати, выглядел как-то неестественно пусто и убого. Возле него стояли лишь два табурета, хотя можно было бы без труда поставить две скамьи, на пять-шесть сотрапезников каждая. Кстати, о трапезе! Из всех приборов на столе одиноко стояли лишь два больших кубка, возле которых лежало по аккуратно сложенному платку, предназначенных для вытирания то ли пота со лба, то ли вина с подбородка да знатной гномьей бороды. Еды вовсе не было. Все, что связано с ней, также отсутствовало. Не наблюдалось на столе ни бумаг, ни книг, ни карт, ни иных предметов, образующих так называемый «
Камин сильно чадил, неприятно пахло горелым, а это могло означать лишь одно – огонь разожгли лишь незадолго до прихода Дарка, и пламя принялось жадно пожирать не только дрова, но и толстый слой пыли, накопившийся в очаге за многие месяцы, а может, и годы.
«
– Если комната не настоящая, то и ее хозяин… – Дарк не заметил, что позволил своим мыслям слетать с языка и принимать форму тихого бормотания себе под нос. – Они видят во тьме, да и жрачка, похоже, им не нужна. Спокойно расхаживают возле трупов… Они не махаканцы и вовсе даже не гномы, они призраки, призраки гномов!
От осознания этого факта у моррона не только пересохло во рту, но и колени ослабли да голова закружилась.
– Ты прав, мы призраки… призраки подземелий! – печально и тихо прозвучал голос за спиной Дарка.
Застигнутый врасплох как осознанием истины, так и внезапным появлением призрака, Аламез не придумал ничего лучше, чем быстро ретироваться к двери. Однако, пробежав всего пару шагов, Дарк резко остановился. Он узнал голос говорившего; голос, который он не слышал более пары веков, но всё равно не забыл, поскольку его хозяин был ему когда-то очень близок и дорог.
– Румбиро?! Румбиро Альто, это ты?! – быстро повернувшись, почти выкрикнул Дарк и прищурил глаза, чтобы получше всмотреться в темноту возле бочонков, где застыла низкорослая фигура гнома.
– Нет, я всего лишь то, что от него осталось… – тихо прозвучал ответ.