Золотые слова! И чуть выше: «Главное — всем войска вывести, чтобы Америку из Европы убрать». А вот это очень интересно! На тот момент, как мы видели, миру угрожал СССР. Но что, если уже тогда Берия, предвидя неизбежность краха последнего, уже тогда задумывался о том, как поведет себя Америка, оставшись единственной сверхдержавой? Если так, то Лаврентий Павлович смотрел очень далеко вперед!
Правда, с учетом всего, о чем говорилось выше, вызывают, мягко говоря, сомнения следующие строки: «И Коба так считал, не успел…»; зато под продолжением — «а теперь этим дуракам не докажешь» (3. С. 216–217) — я лично готов подписаться. Так и не доказали ничего «этим дуракам» до самого 1989 года, когда немцы наконец взяли вопрос объединения в свои руки, воспользовавшись тем, что СССР проигрывал «холодную войну».
Так или иначе, есть серьезные основания думать, что позиция Берия по Германии — один из факторов, стоивших ему жизни. По крайней мере, в официальных обвинениях против него фигурировало и намерение «отдать Восточную Германию империалистам».
Однако Берия сразу же получил меньше власти, чем рассчитывал. В дневниковой записи от 13 марта он сообщает: «Все получается не так… Георгий получил Совмин (а Берия стал первым его заместителем), Мыкыта — ЦК. Вместо укрепления Николая (Н. А. Булганина, в марте 1953 г. сменившего А. М. Василевского на должности министра обороны.
Мы не будем перечислять все перипетии борьбы за власть, скажем только, что, как это было принято в советском руководстве, большинство номенклатуры поддержало в пришедшей к власти четверке более слабого (или казавшегося таким) претендента — Хрущева. Ну, а Берия, как самого сильного, общими усилиями свалили первым — уже 26 июня 1953 г. он был арестован.
В итоге двухлетней борьбы за власть в СССР после краткого «пацифистского» перерыва 1953–1955 гг., связанного с именами Берия и Маленкова, снова взяли верх сторонники насильственного распространения коммунизма по всему миру.[270]
Правда, теперь послесталинское Политбюро признало-таки правоту утверждения, что «в эпоху оружия массового поражения войн больше не будет», и на XX съезде было сказано, что «фатальной неизбежности войны нет»,[271] вопреки утверждению Сталина о том, что пока «империализм» существует, войны неизбежны.[272]
Поэтому при Хрущеве и после него «борьба за мир, желательно за весь», шла не путем подготовки к мировой войне, как при Сталине (хотя и «Мыкыта» минимум пару раз мир на грань войны ставил), а попытками «схватить Запад за нефтяное горло». Началось это в 1955–1956 гг. с первых попыток проникновения в Афганистан и попытки закрытия Суэцкого канала (по которому везли в Европу арабскую нефть),[273] кончилось в 1979–1989 гг. вторжением в тот же Афганистан.
Но это уже другая история.
Итоги
Кремлев в своих комментариях пишет и о том, кто и как вспоминает Сталина и Берия. Понятно, вера у него есть только тем, кто говорит о бериевской бескорыстной помощи (например, актрисе Лидии Смирновой), хотя и тут намекает, что в 90-х гг. она «несколько переврала эту историю, но спасибо, хоть не опустилась до побасенок насчет того, что получила квартиру якобы за ночь насилия над ней» (А почему обязательно насилия? Что, сама предложить отдаться за квартиру она не могла?
Зато актрисе Татьяне Окуневской, рассказавшей о сексе с Лаврентием Павловичем, никакой веры, конечно, нет, причем безо всяких объяснений — вранье, и все тут! Мол, «слишком уж контрастирует с теми документами, подтвержденными фактами, которые мы привели выше» (3. С. 251).
Это с какими же? О сексуальных контактах Берия ни в дневнике, ни в комментариях вообще ни слова; да и странно было бы, если бы находящийся в здравом уме человек, если он только не сексуальный маньяк, писал об этом в дневнике.
Зато имеются подтверждения археологические. Во время раскопок неподалеку от его бывшего особняка (ныне там посольство Туниса) было раскопано множество скелетов, оказавшихся женскими. А в протоколе ареста Л. П. имеется опись изъятых у него предметов женского туалета, которые он коллекционировал «в память» о своих жертвах. Именно жертвах (не только в сексуальном плане!) — в статье прямо не говорится об этом, но намекается, что многих женщин, побывавших в его руках, Берия физически уничтожал.[274]
А уж воспоминания невестки Берия, внучки М. Горького Марфы Максимовны Пешковой (3. С. 265– 266), — это и вовсе свидетельство заинтересованного лица.
Зато у Кремлева нет никакой веры показаниям «антибериевского» Пленума ЦК КПСС в июле 1953 г. Впрочем, это-то как раз обоснованно: хорошо известно, что советские Пленумы ЦК, посвященные «разоблачению» неугодных, особенно при Сталине и в первые годы после него, организовывались по принципу: «Ату его!», защиты не полагалось, зато обвинять мог кто угодно и в чем угодно.
Однако Кремлев не доверяет и «показаниям» (кавычки Кремлева.
А все-таки, почему Кремлев не верит? Да потому, что «совпадения в показаниях настолько точные, что, кажется, сделаны под копирку» (3. С. 266). Вообще-то, если показания никак не связанных друг с другом свидетелей совпадают, то нормальный суд считает их очень веским доказательством. Нельзя считать раннехрущевские суды нормальными? Согласен, но тогда надо брать под сомнения и показания «врагов народа» при Сталине, которые тоже сплошь и рядом как бы написаны под копирку: связь со всеми разведками мира, подготовка терактов против вождей /имярек/, реставрация капитализма, отдача Украины (Кавказа, Дальнего Востока…) Германии (Британии, Японии…) Но с точки зрения сталиниста — это, видимо, смотря кого и когда судить…
Все это очень напоминает потуги одного из «реабилитаторов» другого российского деспота — Николая I; американский автор Брюс Линкольн, сообщая, что «многие в России восхищались Николаем, даже благоговели перед ним» и что «царствование Николая было хорошим временем для многих», конкретно среди тех,
Но, повторим, Берия одной черной краской мазать действительно нельзя. Мы в этом неоднократно убеждались и вынуждены отметить за Лаврентием Павловичем немало заслуг. Зато сталинский режим в целом, вопреки всем усилиям комментатора бериевских дневников Кремлева, выглядит тут весьма некрасиво.
Помимо всего прочего, изложенное нами ставит крест на Сталине как последнем бастионе самого гнусного и омерзительного мифа нашей истории — о полезности в России деспотизма. Мы видели, что Сталин приложил немалые усилия, использовал все — свои и своих соратников (и Берия из них отнюдь не
