Вот сейчас он и сидел в импровизированной камере, вместе с двумя десятками таких же несчастных, совершивших что-то, что, по прежним меркам, было либо поощряемо, либо просто на это не обращалось внимания, и ждал своей судьбы. Все его мысли были только об одном – об оставшейся без его попечения семье.
Когда открылась дверь и луч фонаря ударил в камеру, слепя несчастных, он уже знал, что это – за ним. Словно шепнул кто-то на ухо.
– Ад-Дин! – заорал гвардеец, они всегда орали, почему-то среди них было нормой разговаривать громко, даже орать. – На выход!
Пожав чью-то протянутую руку, инженер пошел навстречу своей судьбе…
На выходе его больно ткнули в спину стволом автомата. Конвоиров было трое, да еще страхующий – это на него, на одного. Прорыв офицеров, которым удалось убить не меньше четырех десятков гвардейцев, не считая защитников революции, многому научил новую власть, и теперь они соблюдали с пленниками предельную осторожность.
– Шагай, жидовский шпион! – проорал кто-то сзади, злоба буквально звенела в голосе.
– Я такой же, как вы, перс…
Ответом был новый удар в спину, уже более болезненный.
Комната, в которую его привели, использовалась под исламский трибунал – хотя раньше тут было что-то вроде разминочного спортзала, даже спортивные снаряды не успели убрать. Стол, стулья, наскоро намалеванный черный флаг, штатив с видеокамерой, скорее всего из разгромленного магазина. Инженер не знал, что сейчас по всем каналам телевидения – которые еще работали – только и передают чтение Корана да отрывки с таких вот революционных трибуналов, перемежаемые истерическими выступлениями апологетов новой власти. Постоянно говорили про Махди, но где он – никто не знал, на телеэкране он лично до сих пор не появился.
– На колени!
– Что?
Двое гвардейцев сноровисто поставили его на колени перед новоявленным трибуналом, в котором заседали какой-то мулла и двое бородачей, у которых на головах были повязки с изречениями из Корана. Коран же, совокупно с томами шариата, лежали на столе трибунала, заменяя собой все существовавшие законы.
– Говори – во имя Аллаха! – прошипел конвоир.
– Во имя Аллаха! – опасаясь получить новый удар, произнес инженер.
Мулла благосклонно кивнул, и это вселило в душу смертельно испуганного и уже отчаявшегося человека какую-то надежду.
– Твое имя? – сказал мулла.
– Джафар Ад-Дин.
– А имя твоего отца?
– Мухаммад Ад-Дин.
Судья почесал короткую, ухоженную бородку, ею он сильно выделялся среди остальных, заросших вонючими, нечесаными бородами.
– Твой отец был араб?
– Да, но мои предки жили в этой стране на протяжении поколений.
Инженер уже понял, к чему идет дело, – в Персии арабов было меньшинство, но с тех пор, как страна попала под русский вассалитет, их стало больше. Персы ненавидели арабов, а арабы – персов, потому что арабы считали персов идолопоклонниками, а персы арабов – безнадежно отсталыми.
– И моя мать была персидской крови, – добавил Ад-Дин.
– По твоему лицу это заметно… – сказал судья. – Ты больше похож на одного из нас, но это не имеет никакого значения, ведь правоверные – братья друг другу! Скажи, когда ты последний раз посещал мечеть?
Инженер решил не кривить душой:
– Два месяца назад.
– А как часто ты делаешь намаз?
– Увы, работа не позволяет мне делать намаз чаще, чем дважды в день, стройка отнимает все мои силы.
Отвечая так, инженер и не думал, что сам подписывает себе приговор. Просто он как разумный и образованный человек не мог поверить, не мог дойти своим умом до того, что за два намаза в день вместо пяти могут приговорить к смертной казни.
– А жертвовал ли ты деньги на нужды больных и немощных? Делал ли ты садаку, как угодно Аллаху?
– О да, я делал это каждый раз, когда получал жалованье, потому что это – угодно Аллаху.
Мулла согласно кивнул:
– Это и впрямь угодно Аллаху.
Наступила тишина. Только суетились мухи в душном, стоячем воздухе зала, да переминались с ноги на ногу конвоиры. Судья и заседатели трибунала с интересом знакомились с каким-то делом в черной клеенчатой папке.
– Знаешь ли ты такого Йегуду Натансона? – спросил судья.
– Вы имеете в виду инженера Натансона? – Ад-Дин по-прежнему ничего не понимал. – Это главный инженер проекта и мой начальник.
– То есть этот самый Натансон является вашим начальником?
– Да, но в чем…
Взгляды, которыми обменялись судья и заседатели, не понравились инженеру, но он не мог понять, что в этом такого. Натансон имел десятый разряд в корпусе гражданских инженеров и на законном основании мог руководить проектом.
– А это инженер Натансон приказал вам сорвать со стены плакаты, прославляющие Аллаха, Единого Судью в день Суда?
– Нет, я сделал это сам.
– Но почему? Может быть, вам не понравилось то, что там написано?
– Потому, господин судья, что материал, на котором они были написаны, стоит по сорок туманов за стандартный лист, а это дорого. Если писать на таких листах и развешивать их по заборам, то мы выбьемся из сметы и заказчик не заплатит за дополнительные расходы…
– Понятно… А с какой целью перед вашим арестом вы приказали рабочим расчищать площадку и убрать кран?
– Потому что кран был нужен в другом месте, здесь он свою работу уже выполнил.
Судья и заседатели снова переглянулись:
– А не потому, чтобы на этом месте было удобно сесть вертолетам?
– Каким вертолетам? – не понял Ад-Дин.
– Ну… к примеру, русским вертолетам.
– При чем тут вертолеты? Это строительная площадка, зачем там вертолеты?
– Русские вертолеты. Вертолеты с десантниками-харбиями, чтобы они высадились прямо в городе и убивали правоверных. Вы для этого приказали расчистить площадку, инженер Ад-Дин?
– Что за чушь? – возмутился инженер. – На том месте, где я приказал расчистить территорию, должны были строиться отстойники. Завтра туда должны были пригнать скреперы и начать вынимать грунт, при чем здесь вертолеты?
Судья вздохнул:
– Признание облегчит вашу вину, обвиняемый…
Он уже говорил не как мулла, а как настоящий судья, видимо, научился за последнее время.
– Да в чем мне признаваться?! – взорвался инженер. – Я строил очистительные сооружения, понимаете?! Очистительные! Сооружения! Они предназначены для того, чтобы город не тонул в дерьме, простите! Я просто инженер, и я не интересуюсь ни политикой, ни чем-либо иным! Какие вертолеты? Я и думать не думал про вертолеты. И как вертолеты должны были узнать, где именно им садиться, позвольте
