Государя, либо его супруги. Остальные, кто в этот момент не был рядом с Государем, тоже получали яйцо и открытку, подписанную Государем или Государыней лично, на что Царствующие особы тратили целый день. Но показать благожелательное отношение к людям было важнее потраченного на это времени.
Государь внезапно задержал руку Волынцева в своей руке, внимательно посмотрел ему в глаза:
– Андрей Борисович[24], что-то произошло? Вам нужна помощь?
– Никак нет, Ваше Величество, – вымученно улыбнулся Волынцев, – все хорошо. Спасибо за внимание…
Государь отпустил руку, пошел к трапу…
Когда Государь скрылся в салоне машины, следом поднялись немногочисленные свитские – Волынцев заметил группу старших офицеров Военного министерства (как потом выяснят, среди них не будет начальника ГРУ генерал-полковника Штанникова и начальника Главного оперативного управления Генштаба генерал-полковника Шмидта, благодаря этому они останутся живы), министр внутренних дел Карл Генрихович Дариус (только чудом на самолет не попадет Путилов – его оставят в Санкт-Петербурге «на хозяйстве»), генерал Свиты ЕИВ Антон Берг. После них и после многочисленной охраны в самолет поднялись уже они. Первый экипаж.
Снаряжение охраны пришлось оставить в проходах, в самолете было тесно – Волынцев не мог припомнить, возили ли они когда-нибудь столько народа? Его Величеству предлагали отложить визит хотя бы на несколько дней, но Государь счел это трусостью. Впрочем, это все равно ничего бы не изменило, ибо враг был внутри. Враг даже не знал о том, что он враг.
Полковник Волынцев привычно занял свое кресло, пристегнулся. Необъяснимая злость жгучей волной подкатывала к горлу…
– Контроль проведу? – с привычной легкостью в голосе спросил Тертышных.
– Сиди! – резко оборвал его Волынцев. – Сам сделаю!
Сказано это было так резко и с такой неприязнью, что на него удивленно обернулся Бортников. Но он решил, что Тертышных провинился своим опозданием, а командир на что-то разозлен, и молодой майор просто «попал под горячую руку». Не сделал выводов и сам Тертышных – он знал, что виноват и подставил экипаж.
Достав «Библию»[25], Волынцев начал по внутренней связи зачитывать ее, ставя галочки у каждого выполненного пункта. Некоторые командиры экипажей по лени и самонадеянности сокращали предполетный контроль, а то и вовсе его не проводили, но в Особой авиаэскадрилье это немыслимо. По объективке[26] поймают – штаны спустят.
Прикончили «Библию», один за другим запустили все четыре двигателя. Стоявший перед самолетом техник показал – можно. Все в норме.
– Башня, я ВВС-1. Предполетный контроль прошел. Двигатели запущены. Прошу разрешения начать рулежку.
– ВВС-1, я Башня. Разрешаю рулежку, полоса два свободна, сектор взлета чист. Ветер в левый борт, пять-семь метров. Погода по метеокарте, изменений нет.
– Принято, начинаю рулежку.
Обычно полковник Волынцев доверял Тертышному – он хорошо к нему относился, готовил его себе на смену и не упускал возможности потренировать майора, вмешиваясь только тогда, когда это и в самом деле было необходимо.
Сейчас он сам выполнил все предполетные процедуры, сам провел всю процедуру взлета. Мастерство никуда не делось – ВВС-1 филигранно оторвался от земли и ушел в не по-питерски синее чистое небо. До катастрофы оставалось чуть более трех часов.
Темно-зеленый фургон с надписями «Policia» на польском и «Полиция» на русском остановился на объездной дороге, совсем недавно построенной. Сидевшие в фургоне люди были одеты в полицейскую форму, носили бронежилеты и были вооружены. И все равно они боялись. Бояться было чего – о страхе постоянно напоминали пробитое в нескольких местах пулями лобовое стекло, дырки в кузове – через них внутрь проникал свет, и тем, кто сидел в темном, неосвещенном кузове, казалось, будто машина пробита световыми лучами. Непонятно почему, но сидевшие в машине полицейские старались сидеть так, чтобы эти световые лучи не упирались в них. Глупо – два раза в одну воронку снаряд не попадает, но все же…
Их обстреляли, когда они были рядом с сорок второй, ведущей из Кракова в Варшаву. Сельский трактор с набитым сеном прицепом наполовину перекрывал проселочную дорогу, стволы нескольких автоматов целились в сторону леса. Увидев их, а полицейские выезжали из леса, у них не было возможности сориентироваться и обойти засаду, – поляки открыли огонь. Остаточная группа, видимо, решили, что подходящая цель.
Сразу же убили Сэма – он находился на переднем пассажирском сиденье. Две пули в грудь – их остановил бронежилет, одна разорвала горло. Ранили и Ника, сидевшего за рулем, но легко, он сумел удержать управление. На этом польские повстанцы свой запас удачи исчерпали – в кузове было шесть бойцов САС в бронежилетах. Пули их русских автоматов пробивают рельс. Тела поляков побросали в набитый сеном тракторный прицеп и подожгли. Сэма они сожгли в том же костре, перед этим сняв с него все снаряжение. Как и у любого другого бойца САС, у Сэма не было никаких особенных примет, позволяющих опознать его как британца. Вообще-то говоря, что смерть, что погребение для Сэма получились – не самые худшие, какие только можно было придумать. На костре викинги, суровые воины Севера, хоронили своих павших. Потом двинулись дальше.
Чуть в стороне костром полыхала разграбленная и подожженная заправка. Со стороны города отчетливо доносилась нестройная симфония перестрелки – вероятно, казаки зачищают сектор. Машин на трассе почти не было.
– Ник, как ты?
– О’кей, босс. Выживу.
– Хорошо. Гарри, ты заменишь Сэма. Будешь вторым номером.
– О’кей, босс.
– Все, проверка снаряжения – и пошли.
Мужчины в фургоне молча вскрыли фальшпол, один за другим достали большие длинные футляры с лямками для переноски. Они были сделаны специально под фальшпол этого полноприводного полицейского «Жука», и в каждом из них было по одному пусковому устройству «Стингер Пост» и по две ракеты к нему – на всякий случай. Три команды, по два человека в каждой, по одному пусковому устройству и по две ракеты на команду – арифметика простая.
Следом, они достали шесть накидок – эти накидки были разработаны североамериканцами, одной из частных компаний, которой покровительствовала могущественная DARPA[27]. Пока эти накидки, выглядевшие как обычные накидки Гилли, были хороши тем, что не только затрудняли визуальное опознание человека, но и на девять десятых снижали его тепловую сигнатуру. Сасовцы при планировании операции предположили, что перед посадкой самолета, который был их целью, весь посадочный сектор будет проверен вертолетами, оборудованными термооптическими приборами контроля. Русские в вопросах охраны не были дураками, и никакие меры предосторожности не считались лишними.
Надели костюмы прямо поверх полицейской формы. Разобрали футляры с оружием.
– По крайней мере, яйца не отморозишь… – пошутил один из сасовцев.
– У тебя они еще остались? – моментально ответил второй.
– Отставить болтовню. Значит, напоминаю – сигнал подаю я и только я. До этого – лежите мышами, ясно? По сигналу – огонь. Бейте по двигателям левого крыла.
Как бывает обычно в такого рода операциях, командир знал то, чего не знали рядовые исполнители. Инструктировал его человек из разведслужбы – невысокий, очень пожилой и седой, с добрыми глазами и мягким голосом, которого командир группы до этого никогда не видел. Он-то и
