Самое значительное ЧП на российском подводном флоте со времен «Курска» — в ночь на 9 ноября на атомной подлодке К-152 «Нерпа», проходившей ходовые испытания в Японском море, в двух носовых отсеках произошло несанкционированное срабатывание системы пожаротушения. В результате выброса фреона погибли 20 членов экипажа из 208 (17 из 20 погибших — гражданские специалисты из сдаточной команды), еще около двух десятков госпитализированы с отравлениями и травмами. В Приморском и Хабаровском краях — траур и похороны погибших, пресс-секретарь главкома ВМФ капитан первого ранга Игорь Дыгало, выступая по телевизору, снова, как и восемь лет назад после «Курска», что-то недоговаривает — жутковатые параллели с событиями августа 2000 года напрашиваются сами собой, но, право же, какие здесь могут быть параллели? Сейчас все совсем по-другому, и дело совсем не в разнице масштабов трагедий (да и, прямо скажем, свинством было бы считать нынешнюю аварию менее ужасной на том основании, что восемь лет назад погибло 118 моряков, а теперь — всего 20).
Недавно кто-то из энтузиастов разместил на одном из видеохостингов в интернете запись телепередачи Сергея Доренко, вышедшей в эфир на Первом канале после гибели «Курска». Доренко показывал, как живут жены и дети погибших моряков в приполярном Видяеве, рассуждал о версиях случившегося, издевательски комментировал посвященное трагедии «Курска» интервью тогдашнего президента, только-только отсчитавшего первые сто дней своего правления, — очень интересная передача, даже сейчас смотришь, и дух захватывает. Ну да, ну да, Доренко был тогда говорящей головой Бориса Березовского, который, в свою очередь, к тому времени уже поссорился с Кремлем, но еще не уехал в Лондон, — но даже эти негероические обстоятельства не отменяют того, что тогда в России существовала журналистика, имевшая возможность исследовать ситуацию самостоятельно, а не глазами чиновников, и было общество, заинтересованное в этой журналистике.
Сегодня нет ни того, ни другого. Сегодня мы живем в другой стране, в которой любое событие — от девальвации рубля до продления сроков полномочий президента и парламента, — не интересует, строго говоря, никого, потому что нет ни прессы, ни общества — вообще ничего нет. Официальную версию ЧП на «Нерпе» никто и не пытается оспаривать. Федеральные телеканалы и газеты даже не посылают во Владивосток специальных корреспондентов, ограничиваясь краткими официальными сводками с мест, и даже комментаторов интернет-изданий (которые вроде бы могут позволить себе несколько больше, чем газеты и телевидение) хватает только на то, чтобы глупо каламбурить по поводу названия сломавшейся системы пожаротушения — она называется ЛОХ (лодочная объемная химическая). Всем все равно, никого ничего не интересует.
«Искандеры»
Я родился и вырос в Калининграде, и на протяжении всех девяностых и начала двухтысячных я слышал от местных официальных лиц словосочетание «пилотный регион» применительно к Калининградской области. Кто придумал это выражение, неизвестно, но использовали его, что называется, и в хвост, и в гриву — то Калининградская область была пилотным регионом с точки зрения развития свободных экономических зон, то — с точки зрения безвизовых отношений с Европой, то — даже с точки зрения реализации Госпрограммы по возвращению соотечественников в Россию. Разумеется, каждый раз шумно разрекламированная «пилотность» тихо проваливалась, но никто на это, как правило, не обращал внимания — стоило зачахнуть одной «пилотной» кампании, как тут же начиналась новая, еще более шумная, еще более пилотная. И так до бесконечности.
Собственно, поэтому я не могу не отнестись иронически к тому, что моя несчастная родина теперь становится пилотным регионом новейшего российского милитаризма — в ней, в ответ на развертывание американских систем ПРО в Восточной Европе, предполагается разместить пять бригад оперативно- тактических комплексов «Искандер». То есть регион, связывавший свои надежды на будущее то с экономическим расцветом, то с трансевропейской дружбой, теперь должен превратиться в эдакий непотопляемый авианосец — на радость Михаилу Леонтьеву и на горе тем калининградцам, которые за двадцать лет успели отвыкнуть от статуса милитаризованной зоны.
Хочу передать землякам (впрочем, они в большинстве своем и сами это, надеюсь, понимают), чтобы не волновались. У воздушных замков есть одно очень важное свойство — они, как правило, не воплощаются в жизнь. Пять бригад, о которых идет речь в планах по «искандеризации» Калининграда — это, строго говоря, не новость. «Искандеры» с самого начала предполагалось распределить между пятью ракетными бригадами, только бригады эти должны были стоять не под Калининградом, а в пяти разных районах России — под Петербургом, под Пензой, под Улан-Удэ, под Биробиджаном и под Астраханью. Но даже если предположить, что все эти пять бригад будут сжаты в один ракетный кулак между Польшей и Литвой, то важно учитывать, что поставки «Искандеров» в российскую армию должны были начаться в 2005 году, потом были перенесены на 2006-й, потом — на 2007-й, а сейчас даже представители Министерства обороны обещают поставить «Искандеры» на вооружение только к 2015 году, а это еще более отдаленная перспектива, чем даже Олимпиада в Сочи.
Пока же в российской армии есть только четыре пусковые установки «Искандеров» — и все в учебном дивизионе на полигоне Капустин Яр под Астраханью. Других «Искандеров» у России нет. А для пяти калининградских бригад нужно 60 пусковых установок, и когда они появятся — черт его знает. Особенно с учетом экономического кризиса.
Так что — все развертывание «Искандеров» в действительности пока сводится к обеспокоенным комментариям западных политиков да к тому, что привезенного (из натовского Берлина, кстати) в калининградский зоопарк жирафенка могут назвать Искандером. Все остальное — дело настолько отдаленного времени, что, как говорится, либо ишак сдохнет, либо падишах умрет.
Чубайс
Политические новости. Анатолий Чубайс, ныне возглавляющий корпорацию «Роснано», войдет в высший совет партии «Правое дело», создаваемой на основе самораспускающихся СПС, ДПР и «Гражданской силы». Лидер СПС Леонид Гозман говорит, что высший совет новой партии будет аналогичен наблюдательным советам, существующим в крупных компаниях, и для Чубайса должность в «Правом деле» будет примерно равна занимаемой им позиции в наблюдательном совете компании JP Morgan. «Члены высшего совета, — цитирует Гозмана „Коммерсантъ“, — будут моральными авторитетами, которые подтвердят моральную обоснованность дела, что все делается по совести. Кроме того, они имеют право влезать во все дела партии».
Наверное, стоит пояснить, в чем состоит драматичность этой истории. Когда-то Анатолий Чубайс был, может быть, самым влиятельным политиком в России (глава предвыборного штаба Бориса Ельцина, руководитель президентской администрации и т. п.). Потом ушел в тень, впрочем, весьма условно, — ведь он уже был Чубайсом, и это позволяло ему не беспокоиться по поводу того, что написано на его визитке. Ну да, уже не самый главный — но все равно жутко влиятельный человек. И в Кремле (он ведь тоже питерский), и в бизнес-сообществе (глава «естественной монополии» РАО ЕЭС), и в публичной политике (вечный теневой лидер СПС). Это была точка А.
А теперь Чубайс — в точке Б. Глава полувиртуальной госкорпорации и «моральный авторитет» в созданной при аморальных обстоятельствах полувиртуальной политической партии. Ни в городе Богдан, ни в селе Селифан.
Куда все делось? Могло ли быть иначе? Есть ли что-то впереди? Думаю, и Чубайс не знает ответов на эти вопросы.
Или — знает, но даже себе самому боится ответить.
